Сибирские огни, 1960, № 7

Кто-то пьяно потребовал: — Официантка, сюда! Хватит любезничать! — Пусть подслушивают... пусть! — не унимался Бессмертный. — Они считают меня слепым!.. Ну и что! Я и есть слепой «Кащей Бессмерт­ ный» — разве плохо звучит? А, Таня? — Но Таня не ответила. — Убе­ жала ... « Кащей протянул руку за вилкой, задел стакан, поднял его, понюхал. — Уже налила!.. Ну, за здоровье чертей! Он выпил, съел биточек и, уронив голову на стул, запел: — Люблю красоток больше шоколада... — Костя, Костя, — дергала его за плечо Таня. — Пойдем... На улице свежий прохладный ветер несколько отрезвил Бессмерт­ ного. Он достал из кармана деньги. — Ты видишь эту бумажку?! Что это? Ты скажешь: «Десять рублей. Пожалуйте-двести граммов!» Нет!.. Это честный труд слепого. Прежде чем получить их, тот человек много отдал мыслей, нервов, чтобы и дру­ гие слепые тоже могли честно получать такие бумажки. И не для того, чтобы бросать их в вашем буфете. Ты слыхала сказочку, как дедка, баб­ ка, внучка, Жучка и кошка тащили репку? Они не могли вытащить, а мышка помогла им. И вот эта десятка чем-то походит на ту мышку. Я... Он был необычно возбужден, иногда бормотал что-то неразборчи­ вое. Оставить его в таком состоянии Таня не решалась. Она привела его к себе домой. — Приляг, Костенька, отдохни, — сказала она, когда они вошли в ее комнату. — Что? Прилечь? В этом доме? Нет. Здесь живет страшный чело­ век. Д яд я Боря — паук!.. — Костя, молчи! — попробовала остановить Кащея Таня. Он чуть помолчал, потом стал говорить медленно, упорно: — Послушай меня, Таня! Сегодня говорит не Кащей, а его сердце!.. Оно больше не имеет сил терпеть... Оно горит. Я, наконец, разобрался, кто грешен, а кто просто дурак. Д а , мы с тобой дураки... А дядя Боря — паук! Он болтает о боге, а сам... сам убийца! Загубил тебя!.. Застращ ал , а теперь играет тобой. На работу послал? Пусть, мол, поменьше подо­ зревают! Он ж е благородный. Всем делает только добро! Брось, Таню- ша, его евангелие ко всем чертям! Неужели ты слепа больше, чем я? Кащей услышал, что Таня плачет, подошел к ней и вдруг, неожидан­ но для-самого себя, обнял и поцеловал ее. Почти сразу распахнулась дверь: . —- Д а видит бог грешников!.. Н а Таню уставились маленькие, с прищуром, глаза. Они точно .свер­ лили ее. На лысине и морщинистом лбу Бориса Борисовича выступила испарина. Широко раздвинутые ноздри крупного носа с жадностью лови­ ли воздух. — Господь-вседержатель... — Пошел ко всем дьяволам со своей молитвой, — хладнокровно прервал его Кащей. — Таня все равно вырвется из твоей святой клетки. — Змееныш! — прошипел Борис Борисович. — Кто тебя выкор­ мил. А? — Спасибо за хлеб. Но кто съел мою жизнь? Кто научил меня своим уродством торговать? Кто? Разве твой хлеб стоит жизни? Ты... — Молчать!.. — перебил Борис Борисович. — Вон!!! — Погоди гнать! Погоди!.. Я не один. И з-за меня пострадала Таня... Из-за меня ты ее взял из детдома. Я должен спасти ее! Таня, словно проснувшись, подхватила Кащея под руку. — Иди, Костенька, иди! Иди. — не надо так. Борис Борисович про- 39