Сибирские огни, 1960, № 7

Глава семнадцатая I В вагоне велись обычные дорожные разговоры. Кто-то из женщин рар- сказывал об уборке хорошего урожая, о заработанных трудоднях. Какой-то пьяненький хвастался новым домом. Несколько молодых голосов негромко пели «Ой, цветет калина...» Бессмертный прошел вдоль вагона и, нащупав свободное место, сел. Он поправил темные очки, откинул полы измятого старого пальто и провел пальцем по струнам. Гитара послушно отозвалась. Кащей запел просту­ женным, хриплым тенорком: Отдам тебе всю жизнь сполна я, Но ты мне дай взглянуть на свет!.. Песня оборвалась, гитара издала еще несколько жалобных аккордов и тоже смолкла. — До города еще далеко? — спросил Кащей, ни к кому не обращаясь. Ему ответили: — Проехали два пролета, еще столько же осталось. — Погоди, ^погоди!.. — Кащей поднял лоснящийся палец к виску. — Я тебя где-то... — и вдруг вскочил. — Ты куда?.. Садись, — остановил его тот ж е голос. Бессмертный осторожно опустился на прежнее место. — Сергей Михайлович? Опять застукал меня? Не брезгуешь? Ты же — начальство, а я — бродяга... Куда отправился? — В город еду, за инвентарем для новых домов. — Вон что... — Кащей провел рукавом по лбу, сбив старую шляпу.— А я опять зарабатываю ... как умею. — И много набираешь? — Какой народ попадется... Сергей достал сторублевую бумажку и, нащупав руку Кащея, сунул деньги в длинные пальцы. — Возьми, только не проси. А завтра выходи на работу. И чтобы больше без фокусов, хватит валять дурака! Бессмертный недоуменно развернул бумажку, погладил ее, измерил, причмокнул языком: — Д а это — целая портянка!... — И вдруг неожиданно протянул об­ ратно. — Возьми-ка, директор, благодарю!.. Вижу, не жадный, но таких денег мне не надо! Все равно пропью. Не привык с такой суммой обра­ щаться! Как Томилов ни убеждал взять деньги, Кащей все-таки отказался. — Если хочешь подать мне, так удружи на сто граммов. Сергей достал десять рублей. Кащей снова измерил бумажку, зачем- то понюхал и рассмеялся: — Ну, вот, по Фоме и шапка! Эту можно взять! — и, положив ее во внутренний карман пальто, добавил: — Я даром деньги не принимаю, послушай мое последнее произведение. — Он защипал струны гитары и запел: Я свет не вижу, я не знаю, В чем сущность грани дня со мглой, Стакан от кружки отличаю, А небо путаю с землей. Тебя цветы ласкают летом, И яркий снежный блеск зимой.