Сибирские огни, 1960, № 7

тельно, «худой, остроносый, взлохмачен­ ный человек..» Но разве можно сводить весь роман, посвященный большой теме современ­ ности, к незначительным, в конце кон­ цов, деталям, к внешности персонажей? Конечно, нельзя. Но дело-то как раз в том, что эти детали —. лакмусовая бу­ мажка, помогающая разобраться в прин­ ципе изображения героев, принятом М. Бубенновым. Прямолинейность, пла- катность в обрисовке внешности персо­ нажей ведет к прямолинейности в изо­ бражении их характеров, их внутренне­ го мира. А это уже заслуживает отдель­ ного разговора. Кто не знает, что в жизни встречаются хорошие и плохие люди? Но каким наив­ ным показался бы тот, кто решил про­ вести непроходимый водораздел между теми и другими! Конечно, есть герои и трусы, труженики и лодыри, опти­ мисты и нытики. Но порой робкий становится отважным, герой в опреде­ ленных условиях может проявить нере­ шительность, грубиян оказывается пре­ красным работником, весельчак вдруг мрачнеет — кто не был свидетелем по­ добных превращений? В «Орлиной сте­ пи» есть непреложное деление персона­ жей на положительные и отрицательные. Какими приходят герои на страницы романа — такими и остаются до конца. Меняется их служебное положение, ме­ няется многое в их жизни, но сами они неизменны. Стал ли более зрелым Леонид Багрянов? Чем обогатила жизнь Николая Семеновича Зиму? Повзрос­ лела ли Светлана? Нет, их характеры статичны. Правда, желая сделать образ Багрянова более жизненно достоверным, писатель усиленно подчеркивает его грубость, вспыльчивость, но эта черта кажется чужеродной, «приписанной» Багрянову, не вытекающей из сущности его характера — спокойного, твердого, уверенного. Зима воевал с мечтой вернуться в родную Сибирь, засеять ее необозримые степи пшеницей. Эта мечта претворяет­ ся в жизнь им самим и тысячами, десят­ ками тысяч его соотечественников. Но мы слышим его рассуждения о том, что можно еще сделать в Сибири, как бога­ та сибирская земля, — и ничего не узнаем о внутреннем мире Зимы, о его взглядах, вкусах, привычках, .привязан­ ностях и антипатиях, словом, о том, что составляет характер человека. И вдруг начинаешь понимать, что, собственно говоря, многие персонажи романа лишены характеров и, по суще­ ству, являются лишь ходячими иллюст­ рациями той или иной мысли автора. Так, Зима олицетворяет любовь к родному краю, желание сделать его прекрасней, изобильнее. Но ведь это — стремление любого патриота! Светлана, вслед за любимым едущая на целину, — олицетворение чистой де­ вичьей любви, рождающей силы для по­ двига. Но ведь это тоже еще «наметка» характера, а не характер! Неопределенность характеров и вле­ чет за собой отсутствие внутреннего развития образов. А ведь целина — это не только изменение природы, это и пе­ рековка людей, когда в коллективном труде побеждают лучшие, светлые сто­ роны человеческой натуры. Несколько слов об отрицательных ге­ роях. Вот уже знакомый нам Илья Ильич Краснюк. Не только имя, но и его без­ делье, неприспособленность к труду, не­ желание работать роднят Краснюка с Обломовым. Столкновение Краснюка с Багряновым — одна из движущих пру­ жин действия романа. Попробуем разо­ браться, чем вызвана неприязнь Крас­ нюка к Багрянову. Писатель так объясняет ее причину. Жена Краснюка говорит мужу, снаряжая его на целину: «— Работай, как умеешь. Я абсолют­ но спокойна: тебя снимут еще до посев­ ной, а если нет — на уборке. Они тебя не знают, а я знаю... — Ты что, считаешь меня дура­ ком? — вдруг взбунтовался Краснюк.— Тогда я поеду и докажу, как умею ра­ ботать!» Когда нахлынули новоселы, — гово­ рит автор, — «Илья Ильич не мог не испытывать к ним в глубине души своей глубокой неприязни. Поехав в деревню по принуждению, он считал, что и все другие едут туда не иначе, как в силу партийной дисциплины. И вдруг он встречает не единицы, а сотни людей, добровольно покидающих города и меч­ тающих о трудной работе и трудной жизни в степи. Своим поступком моло­ дые добровольцы, не ведая того, опро­ вергали стройную систему взглядов Краснюка и как бы пригвождали его к по­ зорному столбу. Это ли не основание для глухой и тяжкой неприязни?» И автор заключает: «теперь понятно, что Краснюк невольно, вопреки здравому смыслу, на удивление людям, испыты­ вал гораздо больше симпатии к Степа­ ну Дерябе, чем к Леониду Багрянову». Нет, все же непонятно! Если поступок добровольцев «пригвождал Краснюка к позорному столбу», следовательно, в нем говорил голос совести. Почему же Краснюк испытывает симпатии к Д еря­ бе? Не оттого ли, что чувствует в нем «своего поля ягоду»? Но где же тогда совесть? Естественнее было бы предпо­ ложить, что Краснюк должен все объяс­ нять себе по-другому, примерно так: «Молодежи легко сняться с места, а у меня семья, положение. Я привык к ра­ боте. Молодежи легко ехать, а мне трудно». Краснюк едет с твердой решимостью показать, как он умеет работать. Ясно, что в этом ему могут помочь такие, как