Сибирские огни, 1960, № 7

бы не размывались отдельные части рас­ суждениями, чтобы действие было более динамичным, а образы — отточенными. Но хочется еще раз отметить то, чем привлекает этот новый роман, — его героическую тональность. Радостно, что писатели наши продолжают говорить «о подвигах, о доблести, о славе» моло­ дого поколения, достойного быть воспе­ тым в романтико-героических произведе­ ниях». И тут та же картина: вначале — сло­ ва о работе М. Бубеннова в русле шоло­ ховского метода, что само по себе зву­ чит признанием безупречного писатель­ ского мастерства, а затем — полупри­ знание в том, что есть в «Орлиной сте­ пи» и разностильность, и сюжетные по­ грешности, и замедленность действия, и дидактичность, и недописанные обра­ зы. А в заключение, по уже принятому эталону, — радость по поводу героиче­ ской тональности романа и его живо­ трепещущей темы. Но чего стоит героическая тональ­ ность, если образы не завершены, да и может ли существовать в таком случае произведение любой тональности? До ка­ ких пор мы будем повторять на писа­ тельских собраниях, что для дальнейше­ го роста литературы необходимо быть требовательными, что нельзя делать «скидку на тему», ибо недоработанное произведение только дискредитирует большую и важную тему, а лишь толь­ ко дело доходит до писания рецензий — подменяем художественное воплощение благими замыслами автора? Давно известно, что судить о творе­ нии художника надлежит по законам, им самим для себя избранным; другими словами, верная оценка произведения невозможна без проникновения в замы­ сел автора. М. Бубеннов образно де­ кларирует свой замысел уже в первых строках романа. Живописная картина весенней степи, освобождающейся от снега, неугомонное птичье царство и могучие орлы, паря­ щие высоко в небе, а затем начинающие строить гнездо, определяют дальнейшее содержание романа. Его герои — люди орлиного полета. Они не только прихо­ дят в степь, они приносят в неоглядные просторы весну, давая им новую жизнь. И так же, как пара молодых орлов, изо­ браженных вначале, строят «первое в своей жизни гнездо» Леонид Багрянов и Светлана Касьянова. Леонид Багрянов — инженер^ одного из московских заводов, всеобщий люби­ мец, по первому зову решивший ехать на целину. Он оставляет столицу, кото­ рую горячо любит, расстается с ма­ терью, покидает новую квартиру. Мать ласково говорит ему: «— Беспокойная у тебя душа! — У всех молодых такие души, — сказал Леонид. — Нас только клик­ ни — возьмемся за любое дело. А это дело, мама, очень большое! Помнишь, как отец, бывало, говорил: «Хлеб, — говорил он, — всему голова». «Лицо Леонида, — замечает автор, — было спокойно-суровым, даже властным, а большие серые глаза казались дерзкими и светились необычайно ярко. — Тянет тебя к земле, — промолви­ ла мать. — Это правда, мама, тянет, — со­ гласился Леонид. — Сколько ни живу в Москве, как ни люблю ее, а все равно, бывает, так поманит в деревню, к зем­ ле, что даже сердце сожмет! Хорошо там, мама! — Он весь засиял и поры­ висто схватил мать за руку. — Бывало, проснешься в лугах на зорьке... Трава высокая, густая, вся в росе. Идешь по ней, как плывешь! Мокрый до ворота! А наработаешься — грохнешься наземь и думаешь, что никогда не встанешь на ноги, никогда! Все кости ноют, все тело болит... хорошо! Лежишь на свежем, па­ хучем сене, а тебя ветерок обдувает, и над тобой жаворонок звенит... И кажет­ ся, что земля несет тебя, будто на крыльях, далеко-далеко!..» Как будто бы все правильно в этих словах, правильно — и в то же время улавливаешь какую-то книжность, слов­ но восхищается сельской жизнью не трудовой человек с поэтической душой, а исконный горожанин, перечитавший немало книг и представляющий себе де­ ревню по театральным декорациям и хрестоматийным отрывкам. Впрочем, не будем торопиться с вы­ водами. Багрянов — человек исключи­ тельный и чувствовать должен по- особому. А его исключительность под­ черкивается на каждом шагу. Вот он на лыжной базе. «Это был дородный и, должно быть, могучий парень с темно-русым чубом. Ростом он был выше многих, кто тол­ пился на базе, а в плечах шире обыч­ ной меры. На его чистом, добром и при­ ветливом лице было уже достаточно му­ жественных, а то и суровых черт. Взгляд его серых глаз, необычайно бы­ стрый, смелый и пронзительный, боль­ ше всего говорил о его напористом, го­ рячем, а возможно, и крутом нраве...» После такой характеристики, данной Багрянову автором, уже как нечто зако ­ номерное воспринимаешь слова о том, что «из всех парней только Багрянов, конечно, обладал тем властным притяга­ тельным качеством, каким положено обладать вожакам». И вот в душу этого исключительного человека, самой судьбой поставленного на особое место, вошла любовь к Свет­ лане. Он держит в своей руке «малень- ную озябшую руку Светланы с розовы­ ми, как перышки на грудке клеста, тон­ кими просвечивающими ноготками. Но отчего-то вся душа Багрянова вдруг облилась огнем, как не обливалась ни­ когда в жизни, холодным и жгучим, ве­