Сибирские огни, 1960, № 7

го это завоеванное ощущение своих возможностей и обязанностей дает себя знать в озорных строках, заключающих поэму: ...Как прежде, голов у задрав. Г ляж у на марьевские звезды. Н е надо б, Н о гла за косят, Г ла за глядят не наглядятся. М о е хозяйство! Пусть висят — Я ж говорил, что пригодятся. Эта буслаевская по своему размаху шуточка очень недвусмысленно говорит о том, к каким трудам готовят себя сверстники героя... В «Марьевской летописи» еще преобла­ дала лирическая исповедь и проповедь. Но нам уже известно, что Василий Фе­ доров вскоре перешел к поэмам с р а з ­ витым сюжетом, с острыми конфликтами, с четко очерченными действующими ли­ цами. Об одной из самых значительных его работ — о «Проданной Венере» здесь уже говорилось. Рядом с нею сто­ ит поставить «Белую рощу». Другие — «Обид&» и «Первые слезы» — также не лишены достоинств, однако в них вер­ ная мысль поэта, нравственная идея, им утверждаемая, хотя высказана и с волне­ нием, убежденно, но не вполне слита с действием, как бы «добавлена» к нему, так, как это бывает в басне, и это ослаб­ ляет впечатление. А в «Белой роще» (как и в «Проданной Венере») поэтиче­ ское обобщение органически входит в самую ткань, самую суть образной ло­ гики. Герой этой поэмы — Егор, в отличие от кузнеца Харитона и его внука, чело­ век наезжий, прибывший на целину из­ далека и не собирающийся здесь оста­ ваться навсегда. Он не схож с марьевца- ми еще и в ином — в отношении к люб­ ви. Егор старается ее избежать, он дер­ жится подальше от Аннушки, чем-то его к себе влекущей, именно оттого, что бо­ ится — как бы не возникло сильное чув­ ство, способное связать его, лишить сво­ боды, помешать вернуться в отчий край. Чтобы защитить себя от соблазнов но­ визны, Егор обращается к самому за ­ ветному и дорогому, к тому, кто наибо­ лее полно и сердечно воплощает бесцен­ ное прошлое, зовущее обратно к себе. Он вызывает к себе мать — то есть как бы переносит на время сюда самую серд­ цевину родимого края, чтобы иметь в ней опору, ограду до той поры, пока не полу­ чит возможности вместе с нею же вер­ нуться домой... Однако события повора­ чиваются таким образом, что именно мать приобщает его к ранее пугающей, непонятной ему красоте нового, превра­ щает место, казавшееся ему чужим, вре­ менным, в любимую, милую землю, при­ росшую к его сердцу. Эту диалектику жизненных связей с большой поэтиче­ ской силой, прозрачно и строго переда­ ют заключительные строки поэмы: . И сердце сильней застучало . М о г и л а - Простой бугорок... В нем отчего края начало, В нем будущ ей жизни за лог . В соседстве береза кривая Листву всполошила свою: Стремился ты к отчему краю, Будь счастлив ты — в ‘ отчем краю! Да, смерть матери неразрывными ни­ тями соединила Егора с березовой рощей, с окружающими ее полями, с людьми, эти поля обрабатывающими. Сердце юноши будто расширилось, почувствова­ ло прекрасную новизну, стало доступным и для любви. Всему этому научила его старенькая мать, сама, впрочем, того не подозревая. Двузначность этого образа — его не­ посредственность и обобщенность — во многом и определяет содержательность и обаяние поэмы. Вспоминается другая мать, введенная в русскую советскую поэзию Николаем Дементьевым. Вспоми­ нается — и по смежности и по контра­ сту. Перед нами два близкие по духу, но совершенно самостоятельных образа, по- разному написанные и поднимающие различные пласты действительности. У Дементьева — мать не успевает себя обнаружить, не успевает проникнуться духом стройки, понять, чем занят ее сын. И строители, отдавая ей честь, од­ новременно словно прощаются со своим прошлым, живым воплощением которого и была тихая старушка. Не то у Федорова. Здесь сказывается не только несходство поэтических инди­ видуальностей, но и разность времен, этапов развития советского общества. По­ нятно, мать Егора уже не имеет сил трудиться вместе с молодыми. Однако душой она вместе с ними, она — не только мать одного из работников, она олицетворенное материнство. Ведь в са­ мом деле, еще не успевает она прибыть к сыну, а уже ее попутчики Весть разносят на всю страну, Что в вагоне старушка некая Едет к сыну на целину. И не зря — у матери Егора (она не имеет имени и отчества, она — Мать, хотя одновременно и мама) имеется своя миссия — важная и ответственная. Она тревожится тем, что пока еще ....Нигде не приметит в згляд Ни детей меж собой играющих, Ни снующих в траве цыплят. Она мечтает об укоренении сыновей, об их органической связи с преображаемой, обрабатываемой ими землей. Примеча­ тельно, что материнское, человеческое здесь заодно с государственным. Мать привезла на целину своему работнику- сыну мудрое понимание жизни, истину, которую еще не постиг молодой человек. Крепкой дружбе с новым отчим краем научила она и Егора, словно завещ ала,