Сибирские огни, 1960, № 7

ностей и этнографических групп, говорящих на своих языках. Вместе с тем и в самом национальном китайском языке имеется множество диалектов и говоров, особенно в южной части страны. Наряду с этим в каждом из диалектов, в том числе и в пекинском, который лежит в основе китайского национального языка, очень много омонимов — то есть слов, однозвучных с другими, но отличных от них по значению. Так, например, слово «ма» может обозначать и лошадь, и мать, и агат (драгоценный камень), и муравья, и глагол «ругаться», и гири-разновесы. Часто значение слова определяется интонацией, которой сопровождается его произношение. Так, с помощью одного лишь слова, состоящего всего из одной буквы «и», можно рассказать, разнообразя интонацию, целую историю о том, как тетя — сестра матери—ходила на базар. И вот при таком обилии диалектов и говоров, при таком богатстве омонимов и интонационных окрасок, когда китаец, живущий на северо-востоке, с трудом понимает китайца-южанина, — при таком положении повсюду в стране, на всей огромной территории ее — от Харбина на западе до Урумчи на востоке, от любо­ го поселка на северной границе до любого поселка на побережье Южно-Китай­ ского моря народ совершенно одинаково, с одной и той же интонацией глубочай­ шей симпатии и сердечности произносит слова «сулянь-жень» — советские люди. На всю жизнь запомнится мне случай, который произошел в городе Хан­ чжоу. Мы спешили на завод паровых котлов. На окраинной улице, узкой, со мно­ жеством поворотов, навстречу нашей машине вдруг выехал громадный грузовик, в кузове которого были уложены какие-то ящики. Отвернуть было некуда, по­ тому что справа строится двухэтажный кирпичный дом. Часть приготовленных для строительства материалов сложена прямо на проезжей части улицы. Да еще во­ зле штабеля кирпича кто-то из возчиков оставил свою тележку. Словом, не разъехаться. Грузовик остановился, стали и мы. И тут же по­ зади нас и позади грузовика, конечно, начали выстраиваться в очередь автома­ шины и повозки. Теперь и вовсе податься некуда. Ни взад, ни вперед. Пробка... Шел по улице мимо нас человек рабочего вида, глянул на всю эту карти­ ну и, ни слова не говоря, поднял на плечи тележку и перенес ее так, чтобы она не загораживала проезда. Это облегчило положение, но не до конца: все равно левое колесо нашей автомашины уперлось бы при движении в грузовик. В это время прохожий, что переносил тележку, увидел меня. Увидел, широко улыбнул­ ся и произнес три непонятных слова: — Сулянь лао дагэ! Эти слова тотчас подхватили другие прохожие, и через мгновение вокруг нас отовсюду можно было услышать: — Сулянь лао дагэ, сулянь лао дагэ... Люди наклонялись, чтобы заглянуть в окно машины, улыбались, кивали мне головами, приветственно вскидывали руки. Потом, не сговариваясь, они ша­ гнули к грузовику, обступили, точнее, облепили его, произнесли что-то вроде на­ шего «еще взяли» и... да-да, громадная пятитонная машина, нагруженная ящи­ ками; качнулась в одну сторону, в другую, потом поднялась над землей и плавно передвинулась влево, к самому краю проезжей части улицы. Перед нами открыл­ ся свободный проезд. И мы воспользовались им, этим проездом. А люди, выстроившись живым Коридором,вдоль дороги, улыбались, кивали и повторяли все те же слова. — Сулянь лао дагэ... Я спросил у товарища Пан Ван-лина, переводчика, что они говорят. — Если перевести дословно, — ответил он со всегдашней своей невозмути­ мостью, — сулянь лао дагэ — это советский старший брат. А если со всеми инто­ нациями переводить, то получится примерно так: на пути советского старшего брата встретилась досадная помеха, нужно немедленно ее убрать, пусть дорога его будет так же свободна, как свободен бег волны в родной морской стихии... Они, эти люди, переставившие грузовик, совершенно не знали, что я за че­ ловек, заслуживаю ли, как личность, хоть в малой степени то уважение и ту