Сибирские огни, 1960, № 7

наты и проводя ладонью по желтой лысине от затылка ко лбу, — добрый вечер! — Ваньань! — ответил неуверенно Чжао-молодой, не предлагая гостю от растерянности даже стула. И оба замолчали. — Я приготовлю чай, — сказала Юе-пин, оставляя мужчин наедине. — Да-да, конечно, — спохватился муж, — да-да! — и, обращаясь к своему однофамильцу, пригласил: — Проходите, пожалуйста, присаживайтесь... — Да я на минуточку... Старый Чжао поднял руку к нагрудному карману своего кителя, вынул ав­ томатическую ручку и, протянув ее Чжао-молодому, хрипло сказал: — Это паркеровская... Пусть, так сказать, побежденная верно служит победителю... И провел ладонью по желтой своей лысине от затылка ко лбу. Автосцепка дружбы На пути из Пекина в Москву, только-только миновав границу, наш поезд проследовал мимо маленькой станции с поэтическим названием «Степь». За ок­ ном вагона, насколько хватал глаз, и в самом деле были только ленивые увалы холмов, на которых ни кустика, ни деревца. Степь... И вдруг, переведя взгляд, я увидел пробившиеся из-под снега верхушки мо­ лоденьких деревцев, что тянулись в несколько рядов вдоль железнодорожного полотна — будущая живая защита от снежных заносов. И представилось мне не такое далекое время, когда каждый из этих саженцев станет деревом, а все вместе они принесут в степь прохладу лесной опушки, запахи грибов. Заснеженная степь и будущая лесная полоса, сегодня еще только-только показавшая из-под снега свои вихрастые головенки, — все это заставило меня оглянуться мысленно на Китай, из которого я теперь возвращался. Я невольно сравнил его со степью, в которой повсюду свободный народ насадил и продолжа­ ет садить саженцы новой жизни. Эти саженцы со временем станут лесом и при­ несут с собой все, что и должен принести лес в голую степь. В одном из своих выступлений товарищ Мао Цзэ-дун сказал о своей стра­ не: «И чун ар бай». Дословно эту фразу можно перевести так: во-первых — бедная, во-вторых — белая. Да, бедная и белая — именно белая, как лист чистой бумаги, на котором можно написать, что угодно. И народ сейчас пишет на этом листе четким уве­ ренным почерком свое будущее. В Гуанчжоу (бывший Кантон), в городском музее, мое внимание привлекло странное сооружение, представлявшее из себя глиняные сосуды, — не то ведра, не то бочонки, которые были расположены друг над другом на специальном по­ мосте в виде лесенки. Как выяснилось, это были древние китайские часы. Время в них измеря­ лось с помощью воды, которая капля по капле стекала из первого, самого верхнего сосуда, во второй, из второго — в третий, из третьего — в четвертый, последний. В нем плавал буек и была мерительная шкала. Чем больше набиралось в послед­ нем сосуде воды, тем выше поднимался вдоль мерительной шкалы плавучий бу­ ек, отмечая истекшее время. Оно не шло — тогдашнее время, оно именно ис­ текало. Капля по капле, капля по капле... В новом Китае у времени совсем другой шаг — широкий, стремительный. — Один наш теперешний день, — говорят китайские друзья — равен пре­ жним двадцати годам. Что ж, как гласит древняя китайская пословица, любая трава имеет корни, любые слова имеют причины: свободная страна развивается такими темпами, ка­ ких никогда не знала история экономики ни в одной из самых передовых капита­ листических стран мира. Возьмите хотя бы сталь. В свое время для увеличения выплавки стали с пя-