Сибирские огни, 1960, № 7

вательно, снимут нас отсюда во что бы то ни стало, и уедем мы все вместе. А Федорыч, как и я, старался не подать виду, что он расстроен не меньше других. Только ночью я слышал, как старый радист тяжело вздыхал и долго во­ рочался с боку на бок. Прошло еще несколько дней. Иван-царевич и Некшин постепенно успокои­ ли сь , а Федорыч с прежним увлечением занялся своим совенком. Тот как-то не­ заметно превратился из беспомощного птенца в довольно крупную птицу, но поки­ д а т ь нас не торопился. Целыми днями сидел на крыше избушки, а проголодав­ шись, слетал на землю и, распростерши крылья, жалобно пищал у самой двери. "Тогда Федорыч брал финку и направлялся к чурбаку, совенок же, нескладно опи­ раясь на крылья, ковылял следом за ним и с жадностью хватал на лету куски мяса. Насытившись, взлетал на крышу и опять надолго устраивался на привыч­ ном месте. К тому времени Москва отменила дополнительные наблюдения и свободного 'времени у нас стало больше, появилась возможность выйти в тундру. Так наступил август. Полярный день кончался, и солнце стало ненадолго ■прятаться за горизонт. Но тундра все еще пестрела своими причудливыми крас­ ками, по-молодому зеленела обновившимся мхом. Все так же неумолчный шум океана сливался с чуть заметным шорохом трав. И все так же в высоком небе по­ чти не смолкали тревожные крики парящих над морем чаек. В первый же день, когда я после долгого перерыва вышел в тундру, из густой шоросли куропачьей травы поднялся старый петух. Словно спотыкаясь в возду­ хе, он облетел меня и тяжело упал на землю, явно стараясь привлечь к себе вни­ мание. Немудреную отцовскую хитрость разгадать было совсем не трудно, и скоро я обнаружил во мху большой выводок молодых куропаток. К моему крайнему удивлению, молодняк уже мало чем отличался от взрослых птиц. А давно ли ку- зрочки еще только устраивались на гнездах! Пока я бродил по тундре, на станцию приехал Ергилей. Выполняя свое обе­ щание, он привез заинтересовавший нас тюк. К моему возвращению Федорыч уже снял веревки и развертывал парусину. В мешке оказались ржаные сухари, несколько увесистых связок гвоздей •разных размеров, мотки тонкой, но очень прочной бечевы. И снова мы подивились редкой честности якутов-промышленников, которых еще так недавно старая офи- щ иальная Россия считала дикарями. Одни находят продовольственный склад, ос­ тавленный экспедицией Чирихина, и не только не берут себе даже щепотки соли, но старательно оберегают чужое добро, закрепляют выбившиеся концы брезента, чтобы продукты не подмокли, чтобы как-нибудь не добрались до них песцы или медведи. Другие передают из рук в руки письмо, адресованное незнакомому че­ ловеку. Третий подбирает брошенные на льду лыжи и несет к урасе, где их легче заметить. Четвертые обнаруживают неведомо кем оставленный тюк и даже не смотрят, что в нем находится. Тщательно запакованные сухари сохранились неплохо, и мы с аппетитом на- ьбросились на них. А гвозди, бечеву и парусину отдали Ергилею. З а обедом старик рассказал, что на этих днях все население промысловой станции от мала до велика выезжало на озера Хаастыр промышлять гусей на зим­ ний корм собакам. З а два-три дня добыли около тысячи птиц, затем выбрали в тундре подходящую площадку, расчистили ее до вечной мерзлоты, разостлали там свою добычу и прикрыли сверху дерном. В таком леднике птица может сохра­ няться очень долго. Рассказал Ергилей и о самой охоте. Как известно, во время линьки гуси те­ ряют способность летать, поэтому они заблаговременно высматривают глухие озе­ ра или тихие речные плесы, где ко времени линьки их собираются многие тысячи. : Этим и пользуются промышленники. Двое-трое из них на маленьких лодочках- ветках подплывают к стае и начинают стрелять. Перепуганные гуси устремляют- ■ся на берег, где их уже поджидают мужчины и женщины с палками... — Маленьких гусей тоже бьете? — спросил Федорыч.