Сибирские огни, 1960, № 7

поднимался я. Мне нравилось устроиться ранним утром где-нибудь на камне н наблюдать за пробуждением жизни в тундре. Пуночки давно обжились около нашей избушки и попадались на каждом ша­ гу. Частенько проносились над головой и стайки куропаток. Когда началось токо­ вание, можно было совсем близко видеть, как то в одном, то в другом месте под­ нимается в воздух петух и возбужденно кричит свое «ко-ко-ко-ко», а затем, спу­ стившись на землю, уже спокойнее добавляет: «квок-квок-квок». Хлопотливые • птицы строго соблюдали раз навсегда установленный режим: рано утром выле­ тали на кормежку и на тока, днем отдыхали где-нибудь в каменистых россыпях, к вечеру снова вылетали на кормежку, а ночью, — как бы она ни была светла,— спокойно спали в укромных уголках. На моих глазах петухи начали терять зим­ нюю окраску — на шее появились бурые перья, но курочки долго еще остава­ лись белыми. К концу апреля солнце перестало заходить совсем, и хотя морозы продолжа­ ли свирепствовать, жизнь на мысе Кигилях становилась полнее с каждым днем, с каждым часом. Прилетели чечетки, нарядные турухтаны, полярные совы... Парили в воздухе первые чайки. Из-под снега один за другим выбирались мыши севера — лемминги. Появились и песцы. Зимой мы их не видели ни разу, а сейчас хитрые зверьки, как будто зная, что их линяющая шкура никому не нужна, даже днем подходили к самой избушке. Но снег лежал еще плотной голубоватой массой; над морем и тундрой разы ­ грывались белесые метели. Не очень торопились ослабевать и морозы. В день Первого Мая, помню, было минус двадцати пять. — Это еще по-божески, — заметил Федорыч, посмотрев на градусник. Светлый весенний праздник прошел у нас дружно и весело. По установив­ шейся традиции я произнес небольшую речь, вспомнили Москву, Родину, близ­ ких, выпили за их здоровье. Поворчал немного один только Федорыч, которому на этот раз не пришлось заняться своей «химией», а красное вино он, по собст­ венному признанию, употреблял «только в аварийных случаях». Но скоро и он повеселел. Как и под Новый год, приехал Ергилей с подар­ ком — большим куском свежего мяса: ему-таки посчастливилось убить крупного оленя. Может быть, одного из тех, которые встретились мне в первый день охо­ ты на куропаток. Словом, праздничный обед и теперь удался на славу. А после обеда все от­ правились погулять и пострелять в цель (авось пригодится при встрече с оленя­ ми!) Перед отъездом домой Ергилей принялся уговаривать меня навестить его семью и, кстати, прокатиться на собаках, из которых три были нашим пбдарком, Я охотно согласился, — мне и самому давно хотелось осмотреть берега нашего острова севернее урасы Ергилея, а заодно поохотиться там на непуганых куро­ паток. Четверка собак бежала и в самом деле споро, причем старик ни разу не пустил в ход палку. Когда та или другая собака начинала отставать, он подбад­ ривал ее веселым окриком: — Мальчик! Кисса, кисса! — Бусый! Таба, таба!' Мальчик или Бусый настораживались,' затем бросались вперед, увлекая за собой всю упряжку. У К концу дня ветер начал крепчать, помела поземка. Похолодало. Мьг с Ерги- леем все чаще соскакивали о нарты и бежали следом за ней, стараясь согреться, А там и вовсе разыгралась пурга. Но мы к тому времени уже сидели в урасе за низеньким столиком, пили чай и ели пироги с олениной. На коленях Ергилея примостилась любимица его — младшая дочурка Аэлита, остальные ребятишки, получив конфеты, немедленно ’ К и с с а — песец, т а б а — олень.