Сибирские огни, 1960, № 7

вычка. Но только пьем мы, когда не во вред делу. А Марченко, говорят, не раз­ личал , рабочий день или выходной. В общем, когда брали его в бригаду, сомне­ ния всякие были. А парень, оказалось, даже вовсе неплохой. Не отставал от дру­ гих. Ну, так вот: битум нам варил Николай. Задержек из-за него не случалось. Но для третьего дня битума, по всему судя, требовалось очень много. Варить его долгонько. Хочешь не хочешь, а надо было оставаться на ночь. И Марченко остался, хотя перед этим отработал дневную смену... И что же вы думали? К утру •битум был .готов. Не подвел Николай. Досталось ему, конечно, изрядно. З а ночь он сварил шесть тонн. А это, сказать откровенно, — подвиг. Ведь по норме по­ ложено за шестнадцать часов сварить, да не шесть, а всего одну тонну. А он все ■спроворил за ночь. Ну, после этого вся бригада тоже развернулась. Силенка есть, работать научились давно — рванули на диво! Баранов сделал многозначительную паузу и совсем буднично и строго ин­ формационно промолвил: — Через два дня гидроизоляцию на вагоноопрокидывателе бригада за­ кончила... Все, что он рассказал, было, несомненно, правдой. И все-таки я не мог отде­ латься от чувства какой-то настороженности, почти недоверия. В тоне его речи, в "Прищуренных усмешливых глазах было что-то ускользающее, неопределенное. Порой казалось, что Баранов хвастает, что нельзя на веру принимать все его слова. Но вокруг сидели люди, хорошо знавшие его, да он и сам, едва мы встре­ тились, сказал: «Нашему разговору посторонние не помеха. Да и соврать не да­ дут ...» И засмеялся. Кстати, сам рассказ Баранова чем-то был схож с рассказом Юрия Карасова -о бригаде. Только молодой бригадир бетонщиков обо всем говорил предельно искренне и просто. Очень хотелось понять, что за человек — Варанов. Работать он умеет и, ви­ димо, любит. Но чтобы составить о нем полное представление, мало было знать это. Я стал расспрашивать Константина Константиновича, дважды Костю, о его жизни. Он отвечал, как прежде, охотно, даже с подробностями. Но все равно оста­ валось впечатление, что его словоохотливость не до конца искрения. Она позволя­ е т ему в потоке слов, деталей утаить что-то важное, раскрывающее многие черты характера. — Я москвич, — сказал он и тут же добавил: — Из Серпухова, но это же рядом, и учился я в Москве, в техникуме... Далее выяснилось, что служил Баранов перед войной в погранвойсках. Был на фронте, кочевал, как и сотни тысяч других фронтовиков, по госпиталям/ В последний раз был ранен в 1944 году. В госпитале познакомился с нынешней •своей супругой. — Дело известное: молодость. А тут — тишина, покой, сестры в белых ко­ сынках. Долго ли голове закружиться! Так и со мной было, — объяснил Б ара ­ нов. — Хотя в госпитале работала не моя Тамара, а ее сестрица. Вот через нее и познакомился я со своей Тамарой Егоровной. Тамара —- сибирячка, назаровская. Баранов вместе с молодой женой приехал •в Сибирь, стал работать в угольном разрезе. — Теперь обжился... Домишко есть. Сам слепил кое из чего. — В глазах Константина Константиновича появились знакомые насмешливые искорки. Да и ■■'неопределенность, с какой он говорил о «домишке», казалась нарочитой. — Что же вы: мастер на все руки, а не могли построить хорошего дома? — ■спросил я. — А сколько комнат в вашем «домишке»? — Комнат? Комнатенок три... Ну, еще кухонька... Ну, прихожая... — А полезная площадь какая? — уже настойчивее допытывался я. — Как вам сказать — метров пятьдесят наберется. — Баранов опять за ­ кончил тем же буднично информационным тоном, каким сообщал о завершении ■гидроизоляции.