Сибирские огни, 1960, № 6

Сергей лежал, свернувшись в комок, обхватив голову руками. Его тело слегка вздрагивало, ежилось. — Михалыч, я за доктором сбегаю!.. — испуганно проговорил Су­ лейман и, набросив халат, выбежал. ...На том месте в ординаторской, где совсем недавно Томилов, ликуя, увидел свет, сейчас он сидел с искаженным муками лицом, с красным гла­ зом, похожим на сгусток крови. — Болит, милый? — с материнской нежностью спросила доктор Анастасия Михайловна. — Ужасно, доктор, нет терпения! — со стоном выдавил Сергей, чув­ ствуя острую боль в левой части головы, будто там ползали черви. — Плохо, сынок!.. Очень плохо!.. Наберись силы воли. В жизни слу­ чается всякое. Важно победить недуг и еще важнее удержать стойкость при ударе. Потом все пройдет, сгладится, рана зарубцуется. Кровоизлия­ ние у тебя усилилось и теперь уж... В общем, я говорю тебе прямо: необ­ ходимо немедленно удалить левое яблоко. — А-а... — простонал Сергей. Он хотел протестовать, запретить д а ­ же упоминать об этом. Но ужасная боль помешала ему. В тот же день операционный стол вторично принял Сергея. Так же, как тогда, пахло эфиром, позвякивали металлические предметы, так же скрипнула коляска, кто-то ойкнул. Только на этот раз к Томилову подо­ шел не академик, а простой врач с густым женским голосом. Сергей не прислушивался, о чем говорят вокруг него, не интересо­ вался новым диагнозом. Зачем все это?! Его лишь освободят от боли, да навек вырвут из сознания надежду увидеть свет. Лучше бы висело перед ним всю жизнь «пока». А теперь отбирали и это неопределенное «пока», рушили этот последний мостик в жизни, з а ­ топляли этот последний островок надежды. ...О чем они говорят? Почему медлят? ...А может быть, есть другие «пока»? «Пока есть руки». «Пока есть ноги». «Пока бьется сердце». «Пока хоть тлеет жизнь». Д а , нужно бороться за эти другие «пока»! Нужно... И вдруг там, где лежало глазное яблоко, что-то вспыхнуло мгновен­ но сгоревшим метеоритом, взорвалась радуга — и погасло все. Прочно. Навсегда! Если в правом, безнадежно ослепшем глазу где-то в глубине его нет- нет да может проскочить мутный блик или расплыться дребезжащая вол­ на матового непроглядного света, то тут, в левой глазной орбите, будто уместилась вся огромная необъятная ночь, спрессованная, сжатая, умень­ шенная в миллионы раз! Сергей с ужасом подумал, что именно в одном этом глазу были соб­ раны отпечатки всего, когда-то виденного им... как в драгоценном храни­ лище... Трое суток лежал Томилов, ни с кем не разговаривая. Днем старался ■спать, а ночью думал, думал, думал... Время сбилось со своего хода. Оно стало отсчитывать часы неровно, не придерживаясь распорядка суток, как испорченный механизм. По серому, осунувшемуся лицу Сергея нетрудно было заключить, ка­ кая боль точила его организм. И Алиев не мог больше молчать. — Михалыч, а Михалыч? Вставай, понимаешь, давно утро, завтрак 59