Сибирские огни, 1960, № 6

— Пошли ко мне. Больно уж настроение у меня, как бы сказать, праздничное. Надо с аппетитом поужинать. Не особенно хотелось Сеньке принимать такое предложение — не­ избежно предстоит выпивка. Игорь, как всегда, будет приставать с вод­ кой, ругаться. И все же Сенька пошел за приятелем, не смея перечить. Через час, оглушенный шампанским, смешанным со спиртом, он еле ворочал языком. Захотелось плясать. — Д авай топнем каблуками, а? — Лучше выпьем еще по одной в честь нашей дружбы. Они чокнулись, выпили. Сенька, плохо выговаривая слова, пролепе­ тал: — Почему-то все вертится, как на карусели! А вообще-то здорово! Весело! Черт знает, зачем люди умирают? Жить бы так да жить! Не стареть, не умирать! — Он встал, притопнул ногой. — Эхма! Три дерев­ ни, два села!.. Спляшем, Игорь! Заводи музыку! — Погоди, спляшем. Садись... Ты Томилову не писал? — Сергею... Сергею Михайловичу?! — Бери ручку, вот бумага. Пиши. Знаешь, как приятно ему будет, что ты не забываешь его. Сенька взял ручку, подвинул листок и, как бы прицеливаясь пером к бумаге, спросил: — А что писать? Думаешь, я сейчас соображаю? У меня, брат, та ­ кое... в голове..-. — Ну, коли не соображаешь, давай, так и быть, продиктую. Рука Сеньки лениво выводила уродливые буквы. Он сопел, напрягая внимание. Кончив писать, рукавом рубашки утер влажный лоб, икнул, пересел на диван. — Я лягу, отдохну... — промямлил он и вскоре захрапел. Глава девятая I — Ерунда какой-то! — возмутился Алиев. — Кто-то ждет, у кого-то девушку отобрали! Никакой нормальный человек не разберется в этих бе­ зобразиях! Томилов лежал неподвижно. Когда язык стал ему вновь повиновать­ ся, он выговорил: — Трудно тебе объяснить, Сулейман. Он закусил губу и тяжело вздохнул, уголки рта опустились. — А ты не волнуйся, — мягко произнес Сулейман. — Она что, з а ­ была тебя? Тогда и ты забудь ее! Один не останешься! Послушай... вот хоть Ирочка. Она с тобой и в Антарктиду поедет, понимаешь? Я все ви­ жу. А чем она плохая: симпатичная, нежная и характер смирный. У нас бы ее знаешь как звали? Ирина-джан! Понимаешь? Сулейман говорил долго-долго. Голос его постепенно стихал, стал звенеть, как ледяные сосульки, и уже смутно долетал до сознания Томи­ лова. Проснулся Сергей, вероятно, еще ночью: была тишина, лишь почти рядом раздавалось негромкое похрапывание Алиева. Слова неподписан­ ного письма, как осы, зажужжали в ушах. Сергей пытался отмахнуться от них — садился, ощупью читал журнал для слепых, снова ложился. Но