Сибирские огни, 1960, № 6

время Г. Радов писал о первой уче­ нической бригаде, а теперь их в стране десятки. Лучшие очерки Г. Радова хороши еще и тем, что в них есть живые человече­ ские характеры, что не только события и проблемы волнуют писателя. Образ Павла Афанасьевича Лукьянова («Спор в степи») олицетворяет новые черты партийного руководства, которые стали особенно ясны в последние годы. Нача­ ло очерка нарочито напоминает гоголев­ ское «Как поспорили...». «Нет худа без добра... Не случись история с Петром Дейнегой, может, и не заспорили бы при мне Иннокентий Павлович Башкин с Павлом Афанасьевичем Лукьяновым, а я бы так и покинул район, не поняв, по­ чему же появилось вдруг в нем новое руководство». Подобно Овечкину («Районные буд­ ни»), очерк строится на столкновении характеров, столкновении различных стилей руководства. И Башкин, и Лукья­ нов — честные, преданные делу партии руководители, но Башкин готов прев­ ратить временные трудности в постоян­ ные, а Лукьянов заботится прежде всего о человеке. Это, конечно, весьма поверх­ ностное изложение существа очерка. Главное его достоинство — не описание проблемы, а раскрытие ее изнутри, не пересказ, а рассказ. И вот здесь мы под­ ходим к теоретическим посылкам Г. Ра ­ дова: очерк близок к рассказу. В очерке «Спор в степи» эта близость к рассказу привела к более глубокому раскрытию характера. Но молено ли утверждать, что очерк всегда должен быть близок к рассказу? И нет ли здесь ухода от ши­ роких возможностей собственно очер­ ка? Мне кажется, что за последнее время в творчестве Г. Радова заметен опреде­ ленный отход от того, по его терминоло­ гии, «документального очерка», кото­ рый все же наиболее характерен для данного жанра. Как бы ни глубоки были обобщения В. Овечкина в «Районных буднях», открывающих новые возмож­ ности для очерка, всегда очеркисты бу­ дут высоко ценить то, что П. Павленко называл возможностью «звать героя по имени». Такие произведения Г. Радова, как «Тёща», «Челомбитько и Лиходед», «Бегун», действительно близки к рас­ сказу, обладают многими достоинства­ ми, но из них ушли и те характерные черты очерка, которые заставляли обра­ щаться к нему крупнейших наших рома­ нистов и рассказчиков. Очерк — один из самых подвижных жанров, неустойчивы его границы. И нельзя думать, что он тем луч­ ше, чем ближе к рассказу, как нельзя считать, что стихотворение тем лучше, чем ближе к поэме, рассказ к повести, повесть к роману. Очерк, близ­ кий к рассказу, — лишь одна из многих разновидностей современного очерка. Гоаницы танра Я не знаю, все ли согласятся назвать очерками произведение О. Берггольц «Поход за Невскую заставу». Это, ко­ нечно, особого рода очерки — они близ­ ки к стихотворению в прозе — столь они поэтичны и вдохновенны, в них вся душа, все мысли автора, вся его жизнь. И все-таки это не только воспоминания, не только автобиография писателя, хо­ тя и какая-то часть ее. И это не повесть и не рассказ, а тот удивительный сплав личности автора и изображения событий, который так поражает в «Былом и ду­ мах» Герцена. Необыкновенное путеше­ ствие в свою молодость — этот поход за Невскую заставу. Когда такое путешест­ вие предприняла В. Панова, то появил­ ся «Сентиментальный роман». О. Берг­ гольц облекла это путешествие в форму очерка. «Я продолжаю свои записки по- прежнему, не связывая себя более тес­ ной формой, чем открытый дневник, в котором смешается прошлое, настоящее и будущее, память жизни и предвосхи­ щение ее, герои погибшие и живые». Трудно себе представить, чтобы рассказ о собственной жизни мог стать очерком, а между тем именно так случилось, пото­ му что жизнь писателя, его переживания касаются важнейших сторон жизни на­ рода. Как и в другого рода очерках, в «По­ ходе за Невскую заставу» есть и пря­ мая публицистика, которая, однако, ни­ сколько «не ухудшает» произведения. «Нет, мы ничего не забудем! Мы верны зову Партии: помнить, знать и писать о нашей жизни, о нашем советском чело­ веке, о его душе всю правду и только правду». Публицистика, лирика, фило­ софские раздумья — органичны в «По­ ходе за Невскую заставу». Впрочем, эта лирическая поэма в прозе, то нежная, то суровая, прекрасна прежде всего тем, что придает любому очерку неповтори­ мую эмоциональную окраску — лич­ ностью автора. Именно личность О. Берг­ гольц раскрывается в этюде о «дневных звездах», который обрамляет произведе­ ние: «Я раскрыла перед вами душу, как створки колодца, со всем его сумраком и светом. Загляните же в него! И если вы увидите хоть часть себя, хоть часть своего пути, — значит, вы увидели днев­ ные звезды. Значит, они зажглись во мне, они будут все разгораться в глав­ ной книге, которая всегда впереди, ко­ торую мы с вами пишем непрерывно, неустанно». «Поход за Невскую заставу» — про­ изведение, которое одинаково принад­ лежит поэзии и прозе. Эти записки, за­ метки — как бы ни называть их — пре­ жде всего принадлежат искусству. Со­ ветским очеркистам есть чему поучить­ ся у автора «Похода за Невскую заста­ ву».