Сибирские огни, 1960, № 6

ки и начал «шарить» по эфиру. А мы стояли около него, боясь громко вздохнуть или кашлянуть. Однако в тот вечер Федорыч ничего не добился. Это, должно быть, порядком задело его самолюбие,— утром он поднялся рань­ ше всех, наскоро плеснул на лицо пригоршню талого снега и затворился в своей будке. Там он снова начал «шарить» по всем возможным направлениям, включая порой передатчик и дробно постукивая ключом. Поднялись и мы. Николай, как дежурный, принялся готовить завтрак, а мы с Иваном-царевичем, захватив с собой пешню, отправились измерять толщину льда на море. Но работа подвигалась медленно, мы то и дело бегали по очереди в из­ бушку узнать, нет ли чего-нибудь новенького. К полудню Николай подал на стол неизменные оладьи и кофе, однако к ним никто не притронулся: ждали Федорыча. Наконец появился и он. Я еле удержался от смеха — до того наш скромный радист был в эту минуту торжественно важен! Без тени улыбки на добродушном круглом лице Федорыч протянул мне мелко исписанный листок. Радист бухты Тикси сообщал, что наши позывные принял, слышимость хорошая, что завтра в двенадцать часов вызовет нас и даст расписание работы рации мыса Кигилях. Прочитав вслух первую полученную нами радиограмму, я крепко пожал Фе- дорычу руку. И его напускную важность как ветром сдуло. — Ну, товарищи,— сказал я, обращаясь ко всем,— новый, 1935 год мы можем встретить со спокойной совестью. Научную работу мы ведем уже два меся­ ца, а сегодня вышли, наконец, и в эфир. Это самая большая наша победа. Го­ товьте поздравительные радиограммы, своим1 родным,— пусть и они встретят Новый год спокойно, порадуются вместе с нами. Федорыч сидел за столом именинником. — Расскажи, как ты Тикси поймал,— приставал к нему Иван-царевич. А Федорычу, пропустившему потихоньку в палатке далеко не одну чарку, и самому не терпелось похвастаться. — Мне, браток, это пара пустяков! Сначала поймал Шалаурова. Слышу, за ключом сам начальник. Я ему: здравствуй, Костя! А он, понятно, опешил. Кто, говорит, это? Рекомендуюсь. Так и начали разговор. Костя передал, что Листов, которого мы в Иркутске оставили, добрался-таки до Тикси. А оттуда его направи­ ли на Шалауров. Ну, говорю, и ладно, берите его себе на здоровье. Мы как-нибудь и сами обойдемся. Спрашивает, что у нас нового. Объясняю, понятно. Потом, слы­ шу, Тикси работает, а я от Кости отвязаться не могу. Уж кое-как дал позывные Тикси. Не отвечает. Дал еще,— ответил. Тоже удивился. Мы, говорит, про вас часто вспоминали, боялись, как бы вы не пропали . на вашей зимовке. Потом пошарил еще и поймал Васю,— помните маленького такого радиста? он теперь на Челюскине вместе с Паниным. Этот еще больше удивился: мы, говорит, о вашей станции и вовсе ничего не слыхали... Меня, браток, в Арктике все знают! Сейчас по всем станциям только и разговора, что я в эфир вылез. Другой бьется неделю, месяц... а я связь устанавливаю в момент! Несмотря на явное хвастовство Федорыча, мы слушали его с интересом. Пусть похвастается, не беда. Зато мы теперь — не отрезанный ломоть. После завтрака все сели за радиограммы родным. Я, кроме того, набросал рапорт управлению Северного морского пути, в котором коротенько сообщал, что станция мыса Кигилях вступила в строй действующих полярных станций Советского Союза. С Новым годом Последние дни 1934 года... Настроение у всех по-праздничному приподнятое: жизнь и работа на станции входили в нормальную колею. Утро неукоснительно начиналось с гидрометеорологических наблюдений. Терехов — иногда один, а ча­ ще с кем-нибудь из нас,— определял силу и направление ветра, температуру и