Сибирские огни, 1960, № 6

бы сдать пушнину и взять с собой продовольствие. Как раз сейчас в поселке на­ ходились два таких охотника, которые, сдав пушнину, готовились идти на остров Котельный. Узнав об этом, я решил, что в обратный путь мне лучше всего отправиться вместе с ними. Я надеялся, что уговорю их задержаться, пока схожу к шалауров- цам. Так оно и вышло. Один из охотников, пожилой якут Горохов довольно •сносно объяснялся по- русски. Второй же — молодой, жизнерадостный и чрезвычайно подвижный парень- Лебедев помнил только два русских слова: «конкретно» и «категорически», кото­ рые почему-то очень ему нравились, хотя значения их он не понимал. Время от времени Лебедев громко выкрикивал одно из этих слов и так заразительно смеял­ ся, что вслед за ним начинали смеяться и другие. И он, и Горохов охотно согласились подождать меня. Кому из охотников- островитян не интересно поближе познакомиться с человеком, недавно приехавшим с Большой земли! Да и ждать предстояло недолго: от Дымного до мыса Шалау­ рова не больше двадцати километров, и я рассчитывал через день вернуться обратно. В гостях у радушного охотоведа я по-настоящему почувствовал, какое это- удовольствие — лечь в постель раздетым и спать, не думая о том, что нужно то и дело подниматься, чтоб подбросить несколько поленьев в остывающую печкуГ К полуночи я превосходно выспался и стал собираться в последний переход. Хозяин проводил меня в море и на прощанье предупредил: — Смотри, не уходи далеко от берега! Он здесь почти до самого мыса Ша­ лаурова низкий, сливается с морем, и если оторвешься от него, то в торосах мо­ жешь заблудиться, а тогда на остров не скоро выберешься. Сначала все шло благополучно. Шагал я легко, луна светила ярко, Но когда, по моим расчетам, до цели путешествия оставалось уже не так далеко, я стал за ­ мечать, что лунный диск чуть заметно тускнеет, подергивается мглой. А затем эта еле заметная мгла стала плотнеть и как будто опускаться ниже, к земле... Еще несколько минут ходьбы, и меня охватило смутное беспокойство: мгла уже нависала над морем и над островом, превращаясь в густую морозную дымку. Берег различался все хуже и хуже, а моментами совсем исчезал из виду. Я круто повернул к острову, но стал натыкаться на сугробы, наметенные между ропаками. И вдруг передо мной как-то сразу вынырнула из тумана собака. Я остановил­ ся, остановилась и она. Двинулся к ней — закружилась, но не убежала. Пожалуй, это не собака, а песец. Я сделал несколько шагов, и песец превратился в медведя. Откровенно говоря, я оторопел. Вынул из кобуры наган, хотя и сознавал, что застрелить белого медведя из нагана — предприятие почти безнадежное. Решил стрелять только в самом крайнем случае. Стою, жду. Ждет и медведь. Наконец я не выдержал и сделал несколько шагов прямо к нему. Будь, что будет! Но не было ничего. Медведь моментально растворился в тумане. На его месте торчал невысокий ропак. И мне сейчас же вспомнились рассказы Ушакова о точ­ но таких же «превращениях», которые он наблюдал на Северной земле. Я вновь иду, зорко всматриваясь в береговую линию. И скоро совершенно явственно различаю высокий холм и на его вершине дом. Поднимаюсь на холм. Поднимаюсь с трудом, так как ноги поминутно скользят или же вязнут в снегу. Когда же добираюсь до вершины, то вижу не дом, а настороженную пасть. С вершины хотел осмотреться, но решительно ничего не увидел. Ветер креп­ чал с каждой минутой, там и сям кружились снежные вихри. Снова спускаюсь к морю. Не вернуться ли назад? Но в пургу, пожалуй, и Дымного не найти. Нет уж, лучше идти вперед! Станция где-то здесь, совсем не­ далеко. Я еще не раз карабкался на крутые береговые откосы, и каждый раз вместо дома находил или пасть, или обнаженный непогодой кусок камня.