Сибирские огни, 1960, № 5

Может, с тех пор, как попала в армию, успела убедиться, что защи­ щать Родину надо не только на передовой? А может, тоскует она по верным подругам, по Койнаш, Незвидской? Или в этом виноват еще кто-нибудь?.. Из домика, где спали девушки, выбежала во двор юркая Люба Маля­ вина с полотенцем в руке, без гимнастерки, в великоватой майке, которая ■свисала с ее худеньких плеч. — Зина! Тебе вчера вечером передавали привет с БП. — Таня?! — Не Таня,— подморгнула Малявина,— а тот... ну, твой... Зина будто побежала взглядом по тоненькой проволоке, через посты, к самому батальону, и на конце линии увидела оперативную комнату, под­ руг и Андрея с трубкой, прижатой к взволнованному лицу. Тем временем Малявина, сняв майку, весело плескалась водой. Из домика вышла начальник поста, младший сержант Екатерина Давыдова — немолодая женщина широкой, сибирской кости, с угловатыми, мужскими движениями. Она хозяйским взглядом осмотрела Зину и тоже направилась к глиняному кувшину, который служил умывальником. Следом за ней вы­ бежала Зара Алиева. Широкие, густые, сросшиеся брови и нос горбинкой придавали ее лицу мужественное выражение, но маленькие свежие губы и спокойный взгляд карих глаз будто подчеркивали девичью нежность. Заметив очередь возле кувшина, Зара начала разжигать хворост в глиняной летней печи, чудом уцелевшей во время боев. После штабной суетни, постоянного напряжения, подтянутости, кото­ рую требовал в батальоне Моховцев, Зина понемногу привыкла к этому, словно совсем домашнему быту: крестьянский дом, несложные обязанности. Под конец войны, когда длительное затишье в воздухе невольно усып­ ляло настороженность, трепетные девичьи мечтания охватывали этих солдат. Все, что напоминало о их молодости, женственности, необыкновен­ но интересовало, беспокоило. И только военная одежда, дежурства, вин­ товки и отзвуки перестрелок за Днестром не позволяли им забывать о войне. — Девчонки, а нашей Зине лейтенант звонил,— застрекотала Маля­ вина, натянув майку и греясь под ласковыми лучами утреннего солнца. Стою я, значит, поздно, спать хочется, звезды, как на елке. Смена еще не скоро. Вдруг звонят. «Дежурный наблюдатель рядовая Малявина!» — до­ кладываю. «Говорит оперативный Горы. Обстановка в воздухе?» «В воздухе спокойно. Связь нормальная». А сама думаю почему это прямо из БП запрашивают обстановку? Вначале испугалась. Ни минутки ж не дремала, проворонить самолет не могла. Дальше слышу: «Будьте внима­ тельны!»— «Есть» — отвечаю. Потом на секунду затихло в трубке, даль­ ше слышу уже другой голос: «А как там Чайка?» Тут я все поняла. «Здо­ рова,— говорю,— полный порядок в войсках. Сейчас спит. Утром, засту­ пит. Что, — спрашиваю, — передать?» — «Передай, — говорит при­ вет!» — «От кого,— спрашиваю,— привет?» Замялся немного. «С Горы».— «Есть,— говорю,— передать «с Горы». Вот как! засмеялась девушка. А еще сказал: «Поцелуй ее за меня». — Не выдумывай, Малявка,— незлобиво бросила Зина. Зара, сидя на корточках возле печи, сердито повернулась к под­ ругам: „ „ Целуй! Целуй! А потом режь себе горло, стреляй башку, кушай сулему,— ее глаза заслезились от дыма и обрели гневное выражение. В Балте ефрейтор Тина из нашего аула в госпитале служила. Передавал один: привет, привет, целуй, целуй! А потом конец любви, езжай Тина домой. Люминал знаешь? Один порошок одну ночь спишь, два порош­ ка — две ночи спишь, тридцать порошков навсегда спишь. Вот и нет Тины. А ему что? Стрелять таких надо!..