Сибирские огни, 1960, № 5

МИХАИЛ НУБЫШНИН РЕКА МОЛОЧНАЯ Рассназ доярни Феклы Васильевны Главы из поэмы Часть вторая Я еще писать хотела, Наши дни включала в план. Не пришлось, не вышло дело: Протестует мой Степан. Не велит писать — и точка! Вот его прямая речь: «Соберу твои листочки И, ей-богу, кину в печь! Потому что бесполезны Сочинения твои. Ты доярка? Будь любезна, Знай свои дела: дои!» Он с такою, мой коварный, Рыжей, красной бородой — Обольет ее пожарный, Если встретится, водой. Обольет! И будет прав. Да еще наложит штраф. Отчего же рыжий злится? Отчего? Сейчас скажу: Он, по-моему, боится^ Что его изображу... Как-то я проснулась ночью — Он глядит в мою тетрадь... Но ему мой мелкий почерк Ни за что не разобрать. Смех и грех с подобным мужем! Не волнуйся, дорогой, Мне ни капельки не нужен Отрицательный герой. Ну зачем, судите сами, Я введу его в рассказ? Чем прославился — усами, Бородой до самых глаз? Сорт пшеницы вывел новый Начало см. «Сибирские огни» № 4. 142 С дивным колосом в аршин Или в дни войны суровой Громкий подвиг совершил? Нет! От Клина до Берлина, До последних грозных дней, Все три года с половиной Он кормил овсом коней. Трехпудовые снаряды, Сахар, соль, мешки с крупой, Хлеб, табак возил со склада К пушкам или к огневой. Говорит, что и в атаку, В дым, в огонь ходил не раз. Но не верю я, однако, Потому что врать горазд. От коней, поди, ни шагу. Сколько я могу судить, Две медали «За отвагу» Мог в обозе заслужить. Может, дважды под бомбежкой На испуганном коне Он мешки с пшеном, с картошкой В срок доставил старшине... Любит тары-растабары, — Растабаривать готов Про базары да товары До двенадцати часов. Ляжет навзничь, чешет брюхо, Гладит бороду и грудь: — Вот до пенсии, старуха, Поскорей бы дотянуть! Приносили бы мне на дом Каждый месяц сот по шесть — Со скребницею не надо К лошадям в конюшню лезть. Не слезал бы с теплой печи — И не думал ничего!