Сибирские огни, 1960, № 5

— Ты кушай... Это Марья... Я выйду... Ты сиди... Скажу, мол, муж приехал... Пускай она завтра... Она кинулась из горницы. Геннадий догнал ее на пороге хаты. Об­ хватил ее за плечи, точно железным обручем сковал. Яркая луна заливает двор безжизненным желтым светом. Может, от того и кажется таким мертвенно бледным лицо Матвея? Он стоит всего в нескольких шагах от крыльца. Клавдия рванулась было к нему, но обруч сковал ее еще теснее. Геннадий с усмешкой, весело проговорил: — Опоздали, дорогой товарищ. На сегодняшний день муж приехал. Так что — от ворот поворот. Матвей на него и не взглянул, он не спускал глаз с Клавдии. Ждал, что она скажет. Она это видела, чувствовала. На нее напала страшная тошнотворная слабость. Так бывает лишь во сне. Хотела крикнуть, чтобы не верил Геннадию, чтобы защитил от него... Но страшно и словечко вы­ молвить... Ведь этот может убить Матвея. Он такой... Сердце глухо отсчитывало секунды... «Чего же ты молчишь, глупая. Ведь он ждет, ну скажи — не уходи, и он не уйдет». Но слова застряли где-то в горле, перехватив дыхание. Тяжелая, железная рука давила не только на ее плечи, она стиснула горло, сжала сердце. Прошла минута... две... Та, другая Клавдия, что жила где-то глубоко в ней, презирала эту Клавдию, что стояла сейчас, покорно опустив голову, боясь встретиться взглядом с любимым человеком. — Мне уходить? — спросил Матвей. Она не ответила, еще ниже наклонила голову. Он подождал всего несколько секунд, потом круто повернулся и пошел, сутулясь и хромая больше, чем обычно. «Чего же ты уходишь?! Разве не чует твое сердце моего страданья! Разве не видишь, на кого покидаешь меня! Не звала я его, постылого!»— слова эти рвали сердце, она исступленно выкрикивала их. Но ни Матвей, ни Геннадий не слышали ее. Геннадий дождался, когда шаги растворились в ночной тишине. Он втащил Клавдию в хату и только в горнице снял руку с ее плеча. — Так вот кого ты поджидала!.. Сука! , Теперь, когда совершилось то, чего так боялась Клавдия, страх, ско­ вывавший ее с того самого момента, как она увидела Геннадия, этот страх прошел. В голове билась, разламывая ее на части, мучительная мысль: что, если Матвей ушел навсегда?! Нужно ли в чем-то оправды­ ваться, защищаться, когда с Матвеем все кончено. Геннадия озадачило странное спокойствие Клавдии. — Признайся, его ждала? — он знал, что она ждала Матвея. Кого же еще! Но пусть посмеет соврать. — Его! Геннадий на минуту опешил. Вот как! Небось, когда он был завма­ гом, она по-другому с ним разговаривала. Из-за нее и пострадал. Кому все припасал? Если бы не он, так она с дочерью пропала бы от голода. Это она виновата, что он целый этот год мыкался. А она неблагодарная тварь... Геннадий все больше и больше распалялся, пересыпая упреки пло-1 щадной бранью. Клавдия слушала с безразличием. Ее молчание оглушило его. Ген­ надий оборвал себя на полуслове. Тогда Клавдия ровным голосом ска­ зала: — Ты вот что: уходи! Я жить с тобой не буду. Так что уходи. Заби­ рай все и уходи. У Геннадия поперек лба вздулась синяя жилка. Заходили хселваки на скулах. По прошлой жизни знала: теперь уже пощады не жди. И она в каком-то оцепенении смотрела на эту синюю жилку.