Сибирские огни, 1960, № 5

«Сейчас войдет Матвей». Геннадий не обругал, не ударил, а с какой-то пристальной ухмылоч­ кой, щурясь, смотрел на нее. «Почему он молчит? Неужто догадывается. Надо сбегать предупредить. Объяснить. Матвей поймет». Сейчас ей казалось: самое главное, чтобы они не встретились. Если встретятся, произойдет что-то страшное, непоправимое. Ты кушай, сказала она с поразившим ее самое внешним спо­ койствием. Будто ничего не случилось. — Ты кушай, — повторила она, подвигая к нему тарелки, — а я схожу. На дворе белье у меня еще не снято, — избегая его взгляда, направилась к дверям. Никуда твое белье не уйдет, — он взял ее за руку и посадил ря­ дом с собой. Она поняла: не выпустит. И устало подчинилась. Геннадий разлил вино по стопкам: себе водки. Клавдии наливки. Почему он ничего не спрашивает. Он спросил: Ну, что же Марья твоя не идет? Или почуяла, что муж приехал? Ах, вот оно что. — Поздно уже. Видно, задержали. Бригадир, как-никак. Он как будто и не слушал ее. Пил, запрокинув голову. Красный в пупырышках кадык вздрагивал. С омерзением смотрела, как он с жад­ ностью ел. Ел и говорил. Вот она жила тут спокойно, а он столько пере­ страдал. Вдовушку какую-то придумала. Ну, была хозяйка, он не отрица­ ет. Но жениться не собирался. Зачем жениться, когда у него Клавдия есть. «Сейчас войдет Матвей». Геннадий потрепал ее по плечу. Она отодвинулась. Он не заметил. Ему надо было выговориться. И он все говорил. В городе народ ушлый. Верить никому нельзя. Каждый норовит обмануть. «Ты не норовишь обмануть», — подумала Клавдия. Она почти не слушала его. Полчаса назад страстно ждала прихода Матвея. А сейчас мысленно молила: «Только бы не пришел... только бы не пришел. Как же быть дальше? Что, если напоить Геннадия. Он тогда уснет. Он всегда, бы­ вало, как напьется — свалится и спит. Ух, до чего же погано: жует и жует, а изо рта крошки валятся. И как это она раньше не примечала. Скорее бы свалился. Она побежит, разыщет, все расскажет Матвею». — ...Ты что, не слышишь? Клавдия очнулась. — Голова болит. Устала я, — через силу улыбаясь, проговорила она. — Устала? С чего бы это? — Геннадий засмеялся, а в глазах ни тени улыбки. Глаза колючие. — Я работаю в колхозе. Сегодня коровник мазали. Чтобы предупредить расспросы, заговорила о работе. Неожиданно для себя стала жаловаться. Он, поди, думает, что она тут жила без забот- хлопот. Не от веселья в колхоз пошла. Попробовал бы он так день-день­ ской в наклон поработать. Домой придешь, света белого не видишь. А с чего пошла... Грозились огород отобрать, из хаты выгнать. «Ой, что это я? — внутренне ужаснулась она. — Кто же меня выгонять собрался? На ко­ го наговариваю, на того, кто меня из беды вытащил». — Ты пей, кушай, — Клавдия налила водки в стопку. «Вот сейчас войдет...» — Ничего, теперь ты работать не будешь, — пообещал Геннадий. И уже совсем подобревшим тоном добавил :— Хватит, погнула на них спи­ ну. Я-то тебя прокормлю. «Это они на нас с тобой гнули спину», — чуть не вырвалось у нее. Залаяли собаки. Клавдия насторожилась. Лай громче, громче. Раздался осторожный стук в окно. Он! Чувствуя, как от щек отлива­ ет кровь, Клавдия поднялась и медленно, заикаясь, проговорила: