Сибирские огни, 1960, № 5

— Не притворяйся,— засмеялась Ольга.— Коли борода растет, стало быть, не баба. Никодимушка присел у дверей на корточки и полез за кисетом. — Борода — она вовсе не признак. Раныпе-то бритой ходил, через три, четыре дня брился. А тут такое, значит, дело вышло. Начала она, борода-то, с перепугу у меня расти. Иду это я, значит, лесом... — Ты лучше скажи, — перебила его Марья, — хорошо ли хлеб при­ крыли? — А как же, — отозвался Никодимушка. — Все в наилучшем виде. А ты бы, Марья Власьевна, сказала бы от всего общества спасибо Клав- дёе Ивановне за спасение, значит, колхозного хлеба,— Последние слова старик произнес несколько торжественно. Марья ласково взглянула на Клавдию. — Скажем, и не где-нибудь, а на колхозном собрании. Так я думаю, женщины? И сразу же откликнулись голоса: — Ясно, скажем. — За такое дело не грех и в ножки поклониться, — это сказала Зи­ наида, которая бросила ей когда-то вдогонку: «Баба с возу — кобыле легче». Ее голос показался не таким уж трескучим. Клавдия испугалась: еще разревется, как девчонка, на глазах у всех. Ольга стащила с себя чулки и, подавая их, сказала: — В чулках самый главный фасон. Ногам тепло — и брюху тепло, так все модные дамочки говорят, сама слышала. — Ты водкой на ночь натрись, — посоветовала Полина. — Зачем зря добро переводить, — вмешался Никодимушка.— Ты, де­ вонька, их не слушай. Ты меня послушай. Я это к чему? Ты водочку, ко- нешным делом, выпей, а бутылочкой натрись. Водочка — она силу имеет. От нее всякая микроба к черту сдохнет. — Никодимушка подмигнул крас­ ным слезящимся глазом. Он бы и еще поговорил, но Марья решительно заявила, что отправит Клавдию домой. — Ты сегодня и за себя и за нас отработала. Ольга, ступай скажи шоферу — пусть подождет. Клавдия долго сдерживалась. Больше не могла. Припав к плечу Марьи, она громко всхлипнула. — Ну будет тебе, будет, чего уж. — Марья обняла ее за плечи и, креп­ ко прижав к себе, покачала из стороны в сторону, как это делают матери, когда хотят успокоить ребенка. Женщины вытирали покрасневшие глаза. & ❖ # До чего же теплая вода в реке после грозы! Как парное молоко. Руки ласкает. Клавдия стояла на дощатых желтых подмостках. Под ними вода чис­ тая, прозрачная. Видны мытые-перемытые разнопестрые камушки-голыш­ ки. А на другом берегу, где низко склонились над рекой круглые кусты ракит, — речная гладь темно-зеленого бутылочного цвета. Лениво течет река. Тишина вокруг... Тишина... Ничто не напоминает отшумевшую в полдень бурю. Разве что маленькая тающая туча на ярко-синем, умытом грозой небе да сломленная ветка рябины. Несет ветку течение бог весть куда, колыхает на воде тронутые багрянцем резные листья. Солнце скрылось за синей кромкой леса. Последний луч пробежал по мокрым кустам ракит, обрызгав их жемчугом. На миг вспыхнули огнем листья рябины. Вспыхнули и погасли. Клавдия проводила взглядом ветку и подумала: «Вот и я, как эта ветка, отломилась от своего дерева. Искала себе каменную стену. А ви- 132