Сибирские огни, 1960, № 5

ехать. А вдруг он тогда подумал, что она к Геннадию собирается: она же не сказала, что к дочери едет. От этой мысли стало почему-то легче. Но ненадолго. Ну, что она ему теперь? Вон, бабка Клуша говорит, будто председатель к учительнице похаживает. Почему и не похаживать? Оба ■они одинокие. Клавдия вспомнила высокую дородную учительницу, и на душе стало еще тоскливее. На этой же неделе, в субботний вечер, пришла Марья. С ней у Клав­ дии давние и сложные отношения. В детстве они любили поверять друг другу свои маленькие тайны, лежа на теплой печи в хате у Марьи. ...Плачет на дворе метель. Ветер в труде подвывает. Вздрагивает, будто с испугу, вьюшка. Веретено под бабкиными руками выводит одно­ тонную песенку. На стенах горбатятся причудливые тени. На печи пах­ нет тмином, коноплей и пылью. Сероглазая, с темными спутанными косичками, Маруся жарким ше­ потом рассказывает: — И будут по всей земле цвести райские сады. — Какие такие райские? А, Маруся? — шепчет рыженькая, кудря­ вая, похожая на пушистого котенка, Кланька. Маруся несколько секунд молчит. Глаза у нее становятся больше, и в них загораются какие-то блестящие точечки. — А в садах этих все деревья голубые. И цветы на них голубые. И тра­ ва голубая. И дороги голубые. Ой, радость! Маруся говорит так, будто сквозь печную трубу ясно видит голубые райские сады. — А кони какие будут? — Кони?! Кони-— сами белые, а подковы серебряные, — скорого­ воркой выпаливает Маруся. — А одёжа какая у людей?— Кланька натягивает на голые ноги посконную рубашонку. ■— Одёжа? — задумывается Маруся. Кланька, захлебываясь от радости, что вдруг и ей придумалось, шепчет: — А одёжа, как у попа. Так и золотится, так и золотится... — Летом шибко жарко, — сомневается Маруся. — Летом-то... а летом другая. Как у попадьи шторы, вся насквозь кружевная. Сказке нет конца. Она продолжается и во сне. Снятся девчонкам го­ лубые деревья, .белые кони с серебряными подковками и люди в парчовых и кружевных одеждах. Миновало полусиротское, посконное детство. Отгорело короткой зорь­ кой. Пришла юность. И уже другие тайны поверяли одна другой подруж­ ки зимними вьюжными ночами, вернувшись с посиделок. Сказок больше не рассказывали. То вдруг примутся хохотать. Так, ни с чего. Одна скажет: «А Колька- то» ; — и обе прыскают от смеха. И чем больше сердится на них Марусь- кина бабка, тем труднее удержаться от смеха. Вот честное слово — труд­ нее! А то вот так же, без причины, загрустят. Запоют тихими голосами припевки о коварном залетке, о злой разлучнице и сердечной печали. И до того допоются, что всплакнут... В один год Клавдия и Марья сыграли свадьбы и в один год стали солдатками. У обеих мужья не вернулись с фронта.