Сибирские огни, 1960, № 4

К а т я . Говорят, что партизан и евреев. В а л е н т и н (взволнован). Партизан... но ведь среди них есть и та­ кие, как... ведь... А евреи — ведь и евреи люди, правда?.. В и л ь м а (нервно). Ну, Катя, иди. С богом. В а л е н т и н . Подожди! (Хватает девушку за руку.) Ведь все это вы­ думка. А? Выдумка? Зачем бы они стали это делать, боже ты мой! (Кате, энергично.) Ты лжешь! А н г е л а . Ну, это уже слишком. Меня это действительно начинает раздражать. П а в о л . Это ужасная, страшная трагедия — но что мы можем сде­ лать?.. Ничего! Абсолютно ничего! Ведь идет война! На фронтах каждый час приканчивают не три, а больше тысячи грузовиков людей! Единствен­ ное, что мы можем сделать, это сохранять хладнокровие! Самое трудное нам еще предстоит! , В а л е н т и н . Три грузовика... тысячу... А господь бог смотрит на это... В и л ь м а . Не кощунствуй, Валент! Без господней воли и листик на дереве не вздрогнет! Раз богу так угодно... К а т я (тихо). А зачем это ему?.. Зачем?.. В и л ь м а (гневно). Мы еще будем его судить?.. (Пауза.) К а тя . А их там... люди говорят, что их... всех в яму... как... В и л ь м а (резко). Замолчи, Катя! (Опомнившись.) Пути господни бывают иногда извилистыми... Но он знает, что делает. Только мы его не понимаем. Недостаточно верим. А он... К а т я (с ужасом и отвращением). Да, тетя, миллионы трупов, — это уж очень извилистый путь! И вообще война... В и л ь м а (фанатически). Должна была начаться! И хорошо! Люди уже из кожи вон лезли! Бесстыдники! Содомисты! Золота награбили, бо­ га забыли... спаривались, как собаки, на улицах! Теперь пришло наказа­ ние "божье — терпите! А н г е л а (обмахивается салфеткой). Хорошо, мама, хорошо, хо­ рошо... В и л ь м а . Бог справедлив! У того, кто живет по-христиански — и волос с головы не упадет! (Другим тоном.) Разве я не знаю, что на нас наговаривают на каждом шагу! Только и речи... Голодранцы... Только войдешь в мясную — сразу замолкают... Но я все читаю у них в глазах! А мне что? Пусть! Кто бога помнит — не должен бояться ничего на свете! (Кате.) И никого! В а л е н т и н (тихо). Иди уж, душенька, иди... Так лучше будет. К а т я . Спокойной ночи, дядюшка. (Остальным.) Спокойной ночи. М а р и а н (входит, закрывает за собой дверь и останавливается перед ней; под кожаным пальто у него гардистский мундир. Он очень ве­ село настроен). А! Гости! Здравствуй, миленькая! Как поживает папаша? А кавалер? И тот не показывался? Ай-ай-ай! Сражаются — герои! А?! К а т я (после нескольких секунд неподвижности). Спокойной ночи. (Выходит.) М а р и а н (ко всем). Добрый вечер, почтенное семейство. П а в о л (с издевательским воодушевлением). На страж!1 М а р и а н (молча проходит вперед, отцу — плутовски). Дверь-то бы­ ла открыта. В а л е н т и н . Я же говорил! Опять! А кто забыл запереть? Ангела! Как об стену горох... А н г е л а (попробовала суп). Ну вот, пожалуйста! Холодный, как лед! Поставь погреть, мама. (Выходит, чтобы запереть дверь за Катей.) М а р и а н . Так вы уже снова любезничали с этой девицей? В и л ь м а (уносит суп). Мы ее сюда не звали... 1 Приветствие словацких «гардистов».