Сибирские огни, 1960, № 4

Разговор пустой заводит — Дескать, держится мороз, Про овчину да овечку — Ничего нельзя понять. А глазами — и на печку, И под стол, и под кровать! И противно нам, и жутко... Достает он кошелек: — Восемь гривенок, Анютка... Получи с меня должок. Только вдруг — как на угольях, Заметался, сам не свой: Уронил пятак в подполье, А кричит, что золотой. Просто спятил кулачина, От «досады» — без ума!.. — Зажигай, кума, лучину, Полезай ищи, кума! Мать бледнела... Дело худо: Он выискивал, подлец. Он выслеживал, иуда, Где укрылся наш отец. На Терентия с ухватом Налетает дед Исай: — Что ты нюхаешь по хатам, Комары тебя кусай?! Сгинь немедленно, Терешка, Скариот, иуда, пес! Я сплошал тогда немножко — Не сгорел ты, кровосос. Все мудришь над нашим братом! Размахнулся дед и — р-раз! — Как хватил его ухватом, Кулачину — между глаз!.. Дверь открылась. На пороге, По-военному одет,— Колчаковец долгоногий... — За кого воюешь, дед? Я тогда еще не знала, Что земля горит в огне, Что Чапаев по Уралу Скачет с саблей на коне. Я тогда еще не знала, Что забыть уж не смогу Брызги, пятна крови алой На растоптанном снегу. С визгом мы прижались к маме В тот седой морозный час, Словно били шомполами Не родителя, а нас. Ночь надвинулась. Бураном Горы снегу намело. И с бураном — партизаны Тихо въехали в село. К нам вбежали и спросили Дядя Зот и сват Сергей: — Где старик ваш, где Василий? Где?! Веди, бегом, скорей!.. Побежали — я за ними Огородами бегу, Спотыкаюсь в темно-синем И рассыпчатом снегу... К закопченной старой бане За кустарником густым Сам Терентий колчаками Был поставлен часовым. Распахнулась дверца бани. Полетел замок долой. Весь дрожа, стучит зубами Очумелый часовой. Повалился, охнул слабо... Зот — вполголоса ему: — Где у них тут... вроде штаба?! — Ох, Изот, в моем дому! В бане четверо сидели В ожидании конца... Трое тихо, на шинели, Пронесли домой отца. Мать, в сугробах увязая, Все старалась им помочь... Не забуду никогда я Эту баню, эту ночь!.. Тонкий месяц в тучки-хлопья Завернулся и потух. Гулко крыльями похлопав. . Возвестил зарю петух, И навстречу слабой, алой. Обмороженной заре — Шум и грохот небывалый На Терентьевом дворе. Окна лопаются, слышно. Стекла брызнули, звеня; Озарили тополь вспышки Красно-дымного огня...