Сибирские огни, 1960, № 4

звон. Другие равняют их с садом, где каждое деревцо на всю силу и на всю красоту свою зацвести должно. А мне моя бригада горкой будет, откуда трудом своим, сердцем, совестью и всем другим хорошим на Ленина рав­ няться можно. Залюбовался Елизар внучкой. Девчоночка! же еще, из десятилетки только, а стоющая девчоночка. Мозо­ л и— в них вера правильная... — А не трудно тебе,— спраши­ вает, — на работе-то? — Сейчас ничего. А поначалу... плечи болели поначалу. И спалось под два будильника... Я, когда мы первый дом построили, подошла к не­ му, ладошки к стенке прислонила,— дом пять этажей, а они маленькие- маленькие, руки мои — и заплакала. Спрашиваю себя: «О чем ревешь, ду­ рочка?», а ответить не знаю что. А это я от счастья, скорей всего, от гордос­ ти... Дом большой, большой, а они маленькие... С тобой, дедушка, случа­ лось, чтобы ты на работе про работу позабыл, ну, что работаешь и не чув­ ствуешь?.. Чтоб тебя взлететь манило? Уставилась на Елизара, а синие мотылечки пырх-пырх-пырх в глазен­ ках — торопят деда. — Взлететь, — отвечает Елизар, — не приходилось, а кое-что вспоми­ нается. Вот на Веселом лужке, к при­ меру, косили мы... Как заиграем бру­ сками на косах — запоют они, запо­ ют, звончатые! Тиу-тью, тиу-тью. Плюнешь в левую, плюнешь в пра­ вую, наберешь прокос на полный за ­ мах и пошел. «Догоняй, братики!» Трава густая, упружистая... Кашки, ромашки, кукушкины глазки, огоне­ чек-цветок, мята, визилик-путаник, заячья капуетка—все под косой ник­ нет. «Нажимай, орелики!» Зайдешь косарям в затылок — то-то удаль, то-то красота! Разыгралась силуш­ ка... Тесно ей в человеке — наружу рвется, сладко ей по косью, по жалу, на кончик косы выбраться, травой дрогнуть и в пахучем рядке затаить­ ся. Сколько я там таких светлых ми­ нуточек прожил! Ленушка его кулачком по руке возле локтя заколотила и частит: — Вот, вот, дедушка. Это самое!