Сибирские огни, 1960, № 4

Д. Р О М А Н Е Н КО Певец комсомольской весны Элляй — легендарный прародитель якутов. Он будто бы пришел на берега Лены с юга, спустился со своими людь­ ми на плотах до среднего течения реки и обосновался возле озера Сайсары, на месте нынешнего Якутска. Говорят, что он прославил себя добрыми делами: внедрил кузнечное ремесло, научил де­ лать посуду, установил весенний кумыс­ ный праздник —ысыах. Якуты будто бы жили тогда хорошо, не знали вражды и лишений. Народная легенда об Элляе переда­ валась из поколения в поколение стари- ками-олонхосутами и певцами. Она со­ провождала Серафима Романовича Кула- чикова с детских лет и так полюбилась ему, что, став поэтом, он назвал себя его именем. Образ мудрого родоначальника яку­ тов, созданный народной фантазией, во­ площал в себе вековечную мечту о воль­ ности и лучшей доле. Этот образ глубо­ ко интересовал и волновал подростка, вступавшего в мир сложных человеческих отношений. Он, как и его сверстники, знал: мир велик. Начало мира — юрта с хотоном. Дальше — тропинки во все с т о р о н ы , а там — за километр, за два— одна за другой, дымят еще несколько юрт. Это и есть наслег — якутская де­ ревня. Так на тысячи километров — ред­ кие юрты, густые леса, дикие горы, не­ ведомые порожистые горные реки, несчи­ танные озера... Во главе улусов и наслегов стояли той­ оны. Это представители родовой знати, они обладали большой властью и умели использовать ее для своего обогащения. Тойоны держали десятки и даже сот­ ни работников-хамначитов, те были у них всегда в неоплатном долгу: пасли им ло­ шадей, доили коров, ловили рыбу и до­ бывали пушнину, расчищали лес для по­ косов и пашен. Тойоны были главной опорой царизма в проведении всех его антинародных мероприятий, задавали тон общественной и политической жизни. По обыкновению, вернувшись от хо­ зяев в свою юрту, бедняк снова прини­ мался за работу — и только песня-леген­ да скрашивала его жизнь. — Юрты эти были очень убоги, — вспоминает Серафим Романович. — зем^ ляной пол, ледяные окна, за камельком сразу начинался хотон — хлев для ско­ та... Но под чарующими звуками бога­ тырских песен и описаний величавой страны якутских богатырей эта скудная юрта преображалась в серебряный, ог­ ромный богатырский дом, где «сидящий на левой наре, если обозреть с правой нары, казался малой кукушечкой». Та­ кие олонхо иногда продолжались двое суток. Я их слушал в детстве с затаен­ ным вниманием, стараясь дышать тихо... Слушая сказание об Элляе, подросток перевоплощался в легендарного героя и уносился на крыльях своего воображе­ ния в мир, где человек труда был счаст­ лив, где не было тойонов и хамначитов, где торжествовала правда. Об этом мире Серафим Романович впервые услышал от большевиков, сосланных царским пра­ вительством в далекий край. Идея борь­ бы за новый мир, за народное счастье прочно и навсегда овладела сознанием юноши. Ему не стоило труда сделать выбор, на чью сторону стать. Шест­ надцатилетний парень стал запевалой среди молодежи. Его назначили секрета­ рем наслежного ревкома. — Вечерами, — рассказывает Элляй, — в юрте молодежь поет «ехарь» — ста­ ринные якутские хороводные песни. Я пишу для «ехаря» тексты хоровых пе­ сен на современные темы, и они поют­ ся. Эти новые песни приветствовали по­ беду Октября, Советской власти. Комму­ нистической партии в Якутии. Я сочи­ нял также песни для ысыахов — весен­ них якутских народных празднеств. В 1924 году я вступил в комсомол. Вскоре Серафим Романович стал ре­ 12. «Сибирские огни» № 4.