Сибирские огни, 1960, № 4

И вот здесь оказывается, что одно и то же преступление совершили два раз­ ных человека; мотивы, цели, внутреннее отношение к одному и тому же поступку у них резко расходятся. Ахрамеев делает все, чтобы найти себе какое-нибудь оправдание и увиль­ нуть от ответственности. Сеньке глубоко неприятны эти увертки, во время бесе­ ды с Ахрамеевым у него вдруг возникает желание ударить кулаком по его желто­ му морщинистому лицу. Осудив внутренне Ахрамеева, Сенька тем самым осудил и самого себя: отвра­ тительную сущность своего поступка он увидел обнаженной до самого корня; это стало возможным потому, что сама фило­ софия дезертирства субъективно была ему чуждой. Таким образом, факт преступного ма­ лодушия героя оказывается осужденным в рассказе В. Некрасова дважды; и с точки зрения окружающих бойцов и че­ рез внутреннее отношение к нему самого Сеньки. Писатель тем самым вплотную подошел к ответу на главный вопрос все­ го рассказа: случаен ли тяжкий просту­ пок Сеньки или он закономерно вытека­ ет из всей его нравственной сущности, всей логики его жизненного поведения. Для писателя это немаловажный воп­ рос, ибо речь здесь идет совсем не о том, можно ли «оправдать умышленно прострелившего себе руку труса и пани­ кера» (И. Шевцов), — в этом отноше­ нии для В. Некрасова' нет двух отве­ тов, — речь идет о потенциях, возможно­ стях человеческого характера. В случае с Ахрамеевым все ясно. Пре­ ступление явилось здесь закономерным итогом его жизненной «философии» и практики. В случае с Сенькой дело об­ стоит иначе. Этот паренек задумался над преступлением только после того, как совершил его. От этого вина его не становится меньше, но то обстоятельст­ во, что Сенька почувствовал приливы острого стыда за совершенное, что он ощутил ложь всех «оправданий», кото­ рые подсказал ему Ахрамеев, свидетель­ ствует, что в его натуре были заложены и другие, здоровые начала, заглушен­ ные и парализованные во время бом­ бежки приступом страха. Анализируя естественно развертыва­ ющиеся события, В. Некрасов показал, что эти здоровые начала не только зало­ жены в характере Сеньки как возмож­ ность, но что они могут проявиться и в действии, в поступках, противополож­ ных тому, за который его по всей спра­ ведливости закона следует судить. Решающее, переломное значение в этом смысле имеет встреча Сеньки с ра­ неным сержантом-разведчиком Никола­ ем. В сюжетном построении рассказа этот эпизод составляет как бы логическую противоположность эпизоду с Ахрамее­ вым; характер Сеньки здесь выявляется через живое, динамичное соотношение с героической натурой, с человеком, пове­ дение которого может служить образцом воинского мужества. Оказавшись в одной палатке с тяже­ лоранеными, где никто не знал об его истинном положении, Сенька всей ду­ шой привязался к Николаю, добровольно став его лазаретной няней. В общении с Николаем Сенька получает положитель­ ный урок мужества. Худенький, хлипкий на вид сержант, оказывается, успел от­ личиться еще на финской войне, где он был награжден орденом Красной Звез­ ды. Вместе с армией он прошел путь от самой границы, трижды был ранен, а заветная его мечта — опять вернуться в часть. Здоровый, крепко сложенный Сенька, бросавший на учениях гранату дальше самого командира батальона, ухаживая за Николаем, не может не сравнивать себя с этим худеньким, хлипким сер­ жантом (совсем еще «пацаном», как оп­ ределил про себя Сенька), а это сравне­ ние логически подводит его к мысли, что геройство — это вовсе не удел ка­ ких-то особых людей, что геройство дос­ тупно каждому человеку, а значит и ему, Сеньке. Не случайно в своих мечтах Сенька уже чувствует себя способным на геройский поступок. «Больше всего в жизни ему хотелось сейчас быть у Николая помкомвзводом. Ох, как бы он у него работал!.. И обя­ зательно бы сделал что-нибудь герой­ ское. Так, чтобы все о нем заговорили. И орден бы ему дали. И чтоб обяза­ тельно геройский этот поступок на гла­ зах у Николая был сделан. Или нет, на­ оборот. Он придет потом, после герой­ ского поступка, к Николаю, а на гру­ ди— «Красное Знамя». Конечно, лучше. И Николай спросит его: «За что орден получил, Сенька?» А он небрежно так. закуривая, скажет; «За что дают, за то и получил». В мечтах Сенька повторяет поступки и даже слова Николая, который стал для него образцом того, как надо себя вес­ ти и держаться, а в действительности... А в действительности Сенька пока всего лишь самострельщик, находящийся на излечении перед судом. Во время пребывания в лазарете Сенька настойчиво гонит от себя мысли о случившемся, — они слишком тяжелы и неприятны для него, — а в своем по­ вседневном общении с ранеными бойца­ ми он настолько прост, искренен, ясен, что никому не приходит в голову, что этот добродушный, открытый парень мог совершить тягчайшее на войне пре­ ступление. Мало того, именно с Сенькой Николай поделился своими сомнениями относительно лежавшего рядом с ним Ахрамеева: « А ты знаешь, — помолчав сказал Николай, — по-моему, тот, что рядом -с тобой лежит, самострельщик. Вид у не­ го какой-то такой. Может быть, — неопределенно сйа-