Сибирские огни, 1960, № 4

А. Твардовского, Э. Казакевича, В. Не­ красова появились, когда перед литера­ турой встала задача обобщения главно­ го опыта войны в целом. Тяга к боль­ шим жанровым формам, в частности к роману, выразила тогда преобладающую тенденцию литературного развития. Сейчас мы являемся свидетелями по­ явления новых тенденций в художест­ венной литературе о войне. Они вызва­ ны углублением исторического взгляда на прошлое и новейшими завоеваниями общественной мысли. Ширится накопле­ ние новых фактов и подробностей из ис­ тории Великой Отечественной войны. Все полнее раскрывается героизм, совет­ ских людей на фронте, в тылу, на вре­ менно оккупированной территории, во вражеском плену. Многие, даже извест­ ные в общих чертах, события и факты стали за последние годы объектом более пристального и детального анализа, что необходимо для всестороннего осмысле­ ния уроков войны, ее побед и пораже­ ний, ее великого значения в общем ходе мировой истории. В этой связи закономе­ рен интерес писателей к тем сторонам бытия человека на войне, которые не­ редко оставались в тени, на периферии художественного исследования. Знаменательно, что за последние годы в прозе о войне особенно интенсивное раз­ витие получили малые жанры — рассказ и повесть. Это не значит, конечно, что перестали появляться военные романы. Речь идет лишь о том, что наиболее значительные по своей внутренней про­ блематике произведения, вызвавшие на­ ибольший интерес и самые горячие спо­ ры, относятся преимущественно к ма­ лым прозаическим жанрам. Напомним, что с новыми повестями и рассказами о войне выступили в последние годы и та­ кие прозаики, как М. Шолохов, Л. Собо­ лев, Э. Грин, К. Симонов, А. Бек, Ю. Нагибин, В. Некрасов и писатели, сравнительно недавно вошедшие в лите­ ратуру. Выдвижение повести и рассказа • на передний край литературы о Великой Отечественной войне связано, на наш взгляд, с некоторыми особенностями ис­ торической эволюции военной темы. В ходе развития прозы о войне возникла внутренняя потребность обновить при­ вычные масштабы художественного ис­ следования, уточнить угол зрения на действительность, найти новые пути и формы постижения, бесконечно сложной жизненной правды. Разные писатели от­ ветили на эту потребность по-своему, внося неповторимый личный опыт в об­ щие коллективные усилия. 2 Еще в повести «В окопах Сталингра­ да» определилась творческая позиция Виктора Некрасова — тонкого психолога и исследователя военных будней, знаю­ щего цену истинному мужеству и пото­ му чуждого какой бы то ни было фаль­ ши и фразы, показного пафоса и ложной патетики в изображении войны. В небольшом мемуарном очерке В. Некрасова «Посвящается Хемингу­ эю» («Литературная газета». 23 июля 1959 г.) рассказана незатейливая исто­ рия молоденького солдата-связиста, во­ евавшего под Сталинградом. «Фамилии его я уже не помню или, вернее, просто не знал, звали же Леш­ кой — это помню твердо. Маленький, худенький, с тоненькой детской шейкой, вылезающей из непомерно широкого воротника шинели, он казался . совсем ребенком, хотя было ему лет восемнад- цать-девятнадцать, не меньше. Особую детскость ему придавали нежно-розовый, девичий цвет лица, совершенно непонят­ но как сохранившийся после многоне­ дельного сидения под землей, и глаза— живые, выразительные, совсем не взрос­ лые. Знаменит же он был тем. что мно­ го читал. Когда бы вы ни пришли на КП батальона, вы всегда могли застать его в своем углу, у аппарата, с подвешен­ ной к голове трубкой и глазами, устрем­ ленными в книжку. Наверху гудело, стреляло, рвалось (КП батальона нахо­ дился в подвале мясокомбината), а он, поджав под себя ногу, листал книгу, время от времени отрываясь от нее, чтоб крикнуть: «Товарищ шестнадца­ тый, четвертый вызывает». Через много лет после Сталинград­ ской битвы писатель вспомнил об этом маленьком эпизоде. В нем сверкнула ис­ кра того мужества и той человечности, которые В. Некрасов особенно ценит в своих героях. Только на войне- в Лешке вспыхнула и разговелась страсть к чтению, развился всепо1 глощающий интерес к волнующему миру чужих человеческих жизней, за­ печатленных в книгах. В этом фак­ те самом по себе заключен психоло­ гический интерес. Казалось бы. война, приковывая все физические и нравствен^ ные силы человека к сугубо практиче­ ским задачам, совершенно отодвигает на задний план все, что прямо не связа­ но с нуждами сурового фронтового быта. Не случайно начитанный, очкастый май­ ор, из того же .некрасовского очерка, так часто досаждал в беседе банальными рассуждениями о музах, молчащих, ког­ да грохочут пушки. О молчащих музах давным-давно все известно, напоминани­ ем о них никого не удивишь. А вот моло­ денький солдат-связист Лешка, с голо­ вой окунувшись в книгу, переставал слышать грохочущие над ним разрывы и там. в сталинградском подвале, впер­ вые пережил такую далекую и ставшую вдруг такой близкой судьбу Пети Рос­ това из «Войны и мира», испытал пот­ рясение, прочитав «Муму», и долго не мог прийти в себя после чеховской «По­ прыгуньи». Этот засвидетельствованный писате­ лем факт служит многозначительным