Сибирские огни, 1960, № 4

значение на Кубань директором совхоза. Затем работал на заводе в городе Воронеже. Между тем на Крайнем Севере развертывались все более и более интерес­ ные события. С трепетом следил я за смелыми полетами Чухновского, за траге­ дией итальянской экспедиции Нобиле и славными подвигами советских полярни­ ков, вышедших на ее спасение; искренне радовался успехам сквозного рейса «Си- бирякова» и отважной экспедиции Георгия Ушакова на Северную Землю. А в конце 1932 года я близко столкнулся с самим Ушаковым, кстати ска­ зать, моим земляком, дальневосточным партизаном. Он приехал к нам на завод с докладом о результатах экспедиции. После доклада я, конечно, подошел к земляку, и мы разговорились. Под конец же я прямо спросил: — Скажите, Георгий Яковлевич, есть возможность попасть на работу в рай­ оны Крайнего Севера? — Конечно, есть! — живо откликнулся Ушаков. — Сейчас по всему Севе­ ру развертываются большие работы. Намечается строительство целой сети поляр­ ных станций. Людей потребуется много. Всех квалификаций. А в первую очередь потребуются люди бывалые, с большим жизненным опытом. На следующий день я, правда, без большой надежды на успех, отправил в. Главное управление Северного морского пути письмо и стал с нетерпением ждать ответа. Но ответа не было. Дни шли, а управление молчало. Значит, не судьба! Однако Главсевморпуть, оказывается, заинтересовался моим письмом и сра­ зу же запросил у завода отзыв обо мне и моей работе. А вот заводская админист­ рация с ответом не торопилась. Потребовалось напоминание, и только после этого характеристика была отправлена в Москву. Характеристика была хорошая и кончалась словами: «за производственные успехи занесен в Книгу почета завода». Но впоследствии оказалось, что именно она и стала камнем преткновения на моем пути. Когда Главсевморпуть попросил завод откомандировать меня в его распоряжение, среди руководителей завода и района поднялся спор. — В Арктике начинается большое дело, — говорили одни. — И мы должны помочь этому делу хотя бы кадрами. — Как же так получается? — возражали другие. — Вчера дали человеку отличную характеристику, а сегодня с легким сердцем отпускаем его. Если мы будем так разбрасываться кадрами, то скоро сами останемся как в Арктике. А с кем план выполнять? Директор был на моей стороне, но оказался в меньшинстве. Однако Главсевморпуть решил не отступать, и завязалась переписка, кото­ рая затянулась ровно на год. Не трудно понять, как я нервничал все это время. Угасала надежда, которую я вынашивал годами и которая была так близка к осу­ ществлению! Но победа в споре осталась все же за Главсевморпутем. И весной 1934 года я сдал свой цех, простился с женой, дочерью и выехал в Москву. А через два- три дня уже занимался там на курсах начальников полярных станций. В первые часы, помню, я с некоторым разочарованием присматривался к новым товарищам. Думал встретиться с настоящими «полярными волками», у ко­ торых можно чему-то научиться, а встретился с такими же обыкновенными «ты­ ловыми» работниками, каким был и сам. Из всех запомнившихся мне курсантов только Иван Дмитриевич Папанин перезимовал один раз в Арктике, а все ос­ тальные оказались новичками. Занятия на курсах проходили вяло. Внимание всего аппарата Главсевморпу- ти в те дни было приковано к дрейфующей льдине, на которую перебрались с раздавленного судна челюскинцы. Руководителям управления было не до нас. Но со своими будущими обязанностями мы все же познакомились довольно серьезно. Вскоре некоторые из нас стали уже получать назначения. В комнате которую нам отвели и которая громко называлась «Полярной», появились пер­