Сибирские огни, 1960, № 4

„К л ад в о здуха 44 С. каждый вечер ждал Антонову. Мария Моисеевна приходила бодрой, оживленной. Все другие врачи, сестры и няни, каждый по-своему, стремились сделать что- нибудь для С., все же лучше всех получалось это у Антоновой. Умела она так поправить подушку, поговорить, что С., взбодренный неиссякаемой верой лого­ педа в победу, всегда писал на бумаге: «Спасибо, друг...» Доверие больного радовало Антонову. Но вместе с тем оно обязывало искать еще настойчивее. Однажды Антонова шла по Красному проспекту. Сумерки окутали город. Мария Моисеевна настолько была погружена в свои мысли, что вздрогнула, ког­ да ее окликнула девочка — соседка по квартире. — Победа, еще одна! — взволнованно заговорила она.— Сейчас передавали сводку Совинформбюро. Ой, я так обрадовалась! Девочке не хватило дыхания, и она, судорожно втягивая в себя воздух, за­ хлебываясь, добавила: — Наши освободили Харьков. Антонова, пораженная, остановилась. Неужели выход найден? Ведь девочка говорила и тогда, когда вдыхала воздух! Порывисто обняв девочку, Антонова почти бегом устремилась домой. Вбе­ жав в комнату, схватила лист бумаги и быстро набросала: «Человек при извест­ ном состоянии может говорить звучно и при втягивании воздушной струи извне в ротовую полость. Внешняя воздушная среда и представляет тот воздух, который негде было взять. Вот он — клад воздуха! Его запасы неисчерпаемы!» Утром в госпитале она сообщила коллегам: звуковую речь у безгортанных можно построить путем втягивания воздушной струи при условии сомкнутых, суженных ротоглоточных замыкателей: корня языка, дужек мягкого нёба... • Рождение „ А 44 Но врачи неукоснительно верят только фактам. Антонова поняла сдержан­ ность, с которой отнеслись работники госпиталя к ее сообщению. Гипотезы, вы­ воды, предпосылки — это далеко не все. Нужны дела, живое подтверждение теории. Антонова пришла к С. Необходимо было объяснить больному, как втягивать воздух и как одновременно сближать ротоглоточные замыкатели. Сейчас опреде­ лялось; суждено ли открытию стать открытием? В тихой ординаторской логопед и оперированный С. сели перед зеркалом. Логопед начала двигать губами, языком. Больной копировал ее движения. Со сто­ роны это могло показаться никчемным занятием. Но в нем таился пропавший звук., Мышечные группы языка, губ, челюстей после операции были в затормо­ шенном состоянии, бездеятельными. Движениями они растормаживались. В один из дней логопед предложила С., раскрывая рот, все время думать о звуке «а». В тот же момент С. должен был сомкнуть ротоглоточные замыкатели и, почувствовав сближение, втягивать воздух и произносить «а». И оно прозвучало. Это было еще слабое «а». Врач и больной долго сидели молча, словно прислушиваясь, вправду ли раздался звук или это им только по­ мерещилось. Первой пришла в себя Антонова. — Еще, еще повторяйте, — приказала она. Шли дни. К больному С. вернулись звуки «а», «о», «э», «у», «и». Потом С. без большого труда стал произносить короткие слоги и фразы. Вскоре, не ус­ тавая, он свободно произносил или читал вслух 2 7— 30 слов. Наконец, наступил день, когда ему сказали, что он может быть выписан из госпиталя. Трудно ска­ зать, кто был более счастлив: сам больной, горячо благодаривший логопеда, или Мария Моисеевна. Через восемь месяцев С. написал из родного села, что он говорит еще луч­