Сибирские огни, 1960, № 4

П а в о л (тихо). Ты присутствовал при том, как Шлоссеров... М а р и а н (кричит). Это неправда! П а в о л (шепотом). Ты был там — говори правду! — был? М а р и а н (отчаянный ход). К черту! Что вы тут спектакль разы­ грываете... делаете вид, что ни о чем... П а в о л . Ты был там. И не только когда Шлоссеров... М а р и а н . Нет! В и л ь м а . Боже, боже! П а в о л . Ты был там. А... может быть, и сам... (Движение.) М а р и а н (в ярости). А если да? Что, если да? Как будто вы не зна­ ли... Я выполняю свой долг! Святой долг!.. Там нужны крепкие парни! Не такие, как... Я горд (подбирает слышанные ранее слова), что я... что я вы­ полнил тяжкую обязанность, если хотите знать! Нацию нужно очищать! Бурьян нужно с корнем... Ведь если бы мы не сделали этого с ними, они бы с нами... А н г е л а (приглушенно). Старик Шлоссер?.. В и л ь м а (повторяет шепотом). Боже мой... Боже мой... В а л е н т и н . Но ведь... это не может быть правда... это могут сказать только люди... которые ненавидят тебя... что мы, звери?! М а р и а н . Это правда! Правда, и вас она вполне устраивает! (Анге­ ле.) А ты не делай вид, что тебе очень жаль Шлоссеров! Ты улыбалась им, любезничала с ними — только потому, что знала: «Придет день и все ста­ нет моим, а они отправятся ко всем чертям!» Ну что, пойти мне туда еще разок? С вашим благословением? За бога и нацию... А н г е л а . И... и маленькую Шлоссерову вы... М а р и а н. И ее! И ее! (Ухмыляется.) Чернявая гадючка... Вдруг вырвалась и бежать... По ней садят из автоматов, а она бежит... Так странно бежит, то туда, то сюда... Уже вся в крови, а все семенит нож­ ками... А из-под лохмотьев торчит голенький задок... Я разбежался и... (Неторопливый жест). Валентин стонет. Мариан жадно пьет из бутылки. Ангела тихо плачет. В и л ь м а (громче, как бы желая заглушить что-то). Боже мой... Боже мой... II К а т я . Конечно, Дюрко... Придет и август... Ты будешь здоров... О немцах не будет уже ни слуха, ни духа... Отец вернется... А мы, Дюрко... (Другим тоном). Что будет с нами?.. Д ю р к о (слегка улыбается). С нами? Так это же ясно, Катя. К а т я (неожиданно горячо). Я' всю жизнь так прожила... Когда на­ ступит август... Когда кончится война... Когда не будет господ... Когда все будет иначе!.. Но... ведь теперь уже и вправду будет иначе, верно, Дюрко?! Д ю р к о (твердо). Будет. I В и л ь м а (с отчаянием в голосе). Боже мой... Боже мой... П а в о л (первый овладевает собой). Так-так... наша кровь! Что, ма­ ма — и господь любовался на все это с неба... а? Как из ложи! В и л ь м а (собравшись с силами). Оставь ты бога в покое! Он знает, что делает! Разве мы можем понять его?.. Раз это случилось — значит, он так хочет! Так и не иначе! Мы только орудия его воли... П а в о л . Браво. Когда придут наши и спросят: кто ответит за эти зверские преступления против человечности? Кто утопил идеалы гуман­ ности в страшном море крови? Мы скажем: обратитесь, пожалуйста, к господу богу, он отвечает за все. 104