Сибирские огни, 1960, № 2

щался в окровавленный кусок мяса. Тогда Крушинский убедился в том, что не существует на земле зверя злее и беспощаднее частного собствен­ ника, который почуял опасность для своей собственности. Быть в парти­ занском отряде означало в лучшем случае рисковать головой, а в худ­ шем быть медленно распластованным на части зверем, который еще поче­ му-то сохранил человеческий облик... Партизанский отряд, теряя одних людей, обрастал другими и увеличивался. Приходили крестьяне—бедняк», и середняки, люди молчаливые и суровые. В те дни у Ивана Крушинского окрепло, затвердело сердце. Партизанский отряд жил, дрался, рос. Кругом возникали новые от­ ряды. Они сливались вместе, образуя полки, а из полков получались ди­ визии. Идея оказывалась сильнее смерти. Только потом, позднее, вгляды­ ваясь в глубину уже ушедших партизанских лет, Крушинский понял — насколько же велика и могуча была партия и ее вождь Ленин, если су­ мели заставить нищую, голодную, наполовину неграмотную страну, боль­ шинство ее трудового населения поверить в коммунизм как в идею, кото­ рая станет реальностью, если за нее бороться, если смести с лица земли врагов, укравших у простых людей счастье жить и мирно трудиться. Тог­ да, в годы гражданской войны, Крушинский не думал об этом, он только знал, что есть на свете Москва, а в ней Ленин, и над Кремлем реет алый флаг и что коммунизм — счастье народов, которое надо вырвать с боем, и что отдать за это жизнь почетнее, чем жить в вечном ярме. Неуловимый партизанский отряд петлял по сибирским равнинам. Много лет спустя об этом партизанском отряде была напечатана книжка и в ней — карта его походов. Пунктир, которым были обозначены похо­ ды отряда, делал на карте бесчисленные изгибы, петли, тянулся из од­ ного места на тысячи верст прочь и, наделав невероятных завитушек, возвращался туда, откуда взял начало. Это очень просто выглядело на карте, но это был длинный и тяжкий путь борьбы! Крушинский попал на бронепоезд. Метелица времен поднимала мглу над страной. Бронепоезд мчался сквозь мглу, грохоча на рельсах, выбра­ сывая огонь из орудий и рассыпая смертоносную трель пулеметов. Кру­ шинский привык к этому грохоту, лязгу, шуму. Он жил у амбразуры и сросся со своим пулеметом. А бронепоезд все шел и шел, пока однажды не нарвался на белогвардейские мины. Иван Крушинский был ранен и попал в лазарет. . И там встретился с Вассой... ...В ушах Крушинского звучала музыка, доносившаяся с площади от радио. Кажется, он очень долго просидел, отдавшись воспоминаниям! Воз­ можно, даж е спал, ибо ничего не воспринимал вокруг себя. — Я не заснул? — спросил он Дмитро. — Ни! Ни трошечки не заснули. — А долго я просидел? — Ни! — сказал Дмитро, удивляясь вопросу начальника. — Зовсим трохи — малую хвилиночку... Стало быть, все, что вспомнилось, улеглось в эту «хвилиночку». Уди­ вительная штука —• человеческая память! Все тело Крушинского одеревенело, точно он и в самом деле проси­ дел неподвижно несколько часов. Поднявшись со стула, Иван Сергеевич размахнул руками, как крыльями, чтобы поразмяться. Ощущение бодро­ сти и силы быстро наполняло его. — Так-то оно, Дмитро! Теперь там пушки ухают, а мы...