Сибирские огни, 1960, № 2

потом, коня гоня вожжой, пришел с железом, только босый, уже по прихоти чужой. А что металл! Опричь металла, еще душе веселья влей. И долго эхо хохотало над горькой участью моей. Стоял утес— владыка края, грома смиряя у плеча, под шапкой облака, играя курчавым чубом кедрача. Столетний дым распадок выстлал, течет меж пихт, как между вех. И я опять пошел на приступ, сам, ставший богом, человек. Теперь тряси седою гривой, мне, вездесущему, молись... Контакт. Качнулась даль от взрыва, как двери, камни разошлись. Окончен бой. За мерой меру РУДУ черпаю, как в реке. А сам подобен Гулливеру у великана на руке!