Сибирские огни, 1960, № 2

Будто бы изображен он, как всегда, в плащ-палатке, с автоматом на груди и с блокнотом в руках. Вечно рассказывай людям, холодный камень, о добром могучем чело­ веке русском! ФЕДЬКА ШАЛОПУТ Гора с горой не сходится, а человек с человеком... Можно ли было по­ думать, что, идя по улице прифронтового городка, я вдруг услышу: — Андрюшка?! Он! Ей-богу, Андрюшка Бастрык топает. Услышать за много тысяч километров от дома свое имя, да еще маль­ чишеское прозвище — кого такое не заставит удивленно и радостно ог­ лянуться?! От колонны танков на меня бежал невысокий плотный танкист с погонами младшего Лейтенанта. Лицо до боли знакомое: из-под шлема лезут густые рыжие вихры, на носу конопушки по ногтю, а глаза раскосые, хмельные, бешеные какие-то. Ах, черт, да ведь это же Федька Чесноков,. земляк мой, по прозвищу Шалопут! — Здравствуй, Андрей! —1 Это... это ты, Федюшка? С минуту мы не можем выговорить больше ни слова. Я смотрю в глаза Федьки, на его конопушки, и мне видятся улицы с журавлями колодцев, знакомая до последней колдобины дорога за поскотиной, милая речка Оку- невка, в которой дни напролет купались в те годы, когда не стыдно было- лежать на песке в трусиках, а то и просто так. До слез родными казались мне сейчас эти Федькины конопушки, его светлые глаза, видавшие те же березки, что видел я, те же росные луга и золотые хлебные поля, что вскормили нас обоих. Мы стискиваем друг друга, колемся о жесткую щетину, смеемся. — Откуда ты взялся тут? — А ты? Мы снова обнимаемся, ошалелые от радости. Господи, из-за чего только мы не дрались с Федькой в былые време­ на! И з-за того, что один запустил змей выше другого или присвоил рыбо­ ловный, стоимостью в полкопейки, крючок, дрались из-за проигрыша в бабки, из-за того, что кто-то плюнул поперек дороги другому или подумал не так, как следовало думать. А когда подросли, предметом наших раздо­ ров стали девчонки, которые даж е не знали, что из-за них мы ходим с рас­ квашенными носами. Помнится, до седьмого класса Федька чаще колачивал меня, чем я его, он в то время был ловчее. На улице, где мы жили, наши драки были все равно что кино. На даровое зрелище собиралась вся улица, а мелюзга- ребятишки бегали вокруг и кричали: — Гля, гля! Андрюшка с Федькой опять бьются. Посмотреть на «бой» часто приходил и мой отец. Он никогда не вме­ шивался, даж е если я летел с ног, а Федька, в знак победы, наступал мне на грудь. Когда поднимался, отец больно таскал меня за ухо и говорил: — Эх, тюхляй-мухляй. Не умеешь — не ввязывайся. Одолевать Федьку я стал уже лет в шестнадцать. Как-то зимой перед, девчонками он назвал меня «бастрыком» (такое мое прозвище было з а добрый рост), и я так стукнул его, что он кубарем покатился на дорогу под ноги завизжавших зрительниц. Подоспевший на «бой» мой отец едва поставил Федьку на ноги. Мне же батя дал здоровенную затрещину: — С умом надо бить, лыцарь длиннорукий! Человека суродуешь. Тог­ да что? — И добавил еще одну оплеуху. Но Федька после этого и не подумал утихомириться, недаром повисло на нем прозвище Шалопут. Надо сказать, было оно для Федьки очень да- 28