Сибирские огни, 1960, № 2

слышу шаги Риты, но это, наверное, шуршали прошлогодние листья, из- под которых пробивалась молодая трава. Сколько прощаний пришлось мне пережить на войне! И всегда в эти секунды больно сжимается сердце, хочется остановить уходящего, но воен­ ная судьба ведет каждого своей дорогой... ...Дней через десять разведчики вернулись. Не все. Пришлось им выдержать тяжелый бой, пробиваться из окружения. У лейтенанта Рогова забинтованная рука висела на перевязи, он стоял перед строем эскадрона с темным лицом. Глухо и хрипло звучал его голос, когда Рогов стал перечислять имена погибших: — Василий Нароков. Федор Логинов. Григорий Козлов... А Рита, Рита! — Разведчик Маргарита Новикова тоже погибла смертью героя. И снял фуражку. Вслед за ним эскадрон, как один человек, снял выцветшие на солнце пилотки. Прощай, Рита! Лейтенант Рогов поправил на плече покрывшийся ржавчиной авто­ мат, надел фуражку и пошел к дороге. Возле блиндажа, где стояли еще Ритины цветы, он остановился ненадолго, будто хотел войти, потом, ш ата­ ясь, заш агал дальше. Я разыскал вещи Риты, сколотил ящичек, собираясь отправить домой. Развернув какую-то книжку, я увидел заложенную между листами боль­ шую фотографию. На ней был изображен эскадрон кавалеристов на белых конях. Кони враз ступали тонкими ногами, изогнув лебединые шеи. Белые кони, белые кони! Где вы, белые кони?.. ЧЕЛОВЕК В ПЛАЩ-ПАЛАТКЕ На отдых мы остановились в тот день недалеко от шоссе. Коням на­ дели торбы, а сами расположились возле Михеичевой кухни обедать. Ц е ­ лые сутки лил дождь, лужи кругом. Едим мы горячую кашу, а дождь, как бесплатная приправа, падает в котелки. Вдруг заметил кто-то: идет по дороге человек в плащ-палатке. Увидел эскадрон, свернул к .нам и прямиком направился к Михеичу. — Не покормите ли, — говорит, — и меня заодним, папаша? По внешности пожилой, лет пятидесяти, и, хоть под плащ-палаткой, видно: грузный, солидный телом. Лицо же в крупных рябинах. Но доброе, веселое. — А ты какого полка? — спросил Михеич. — Я, папаша, не из полка. — Интендант, что ли? — Нет, не интендант. — А кто же ты? — Видите ли, папаша, я из газеты. Писатель я. — Писатель? — удивился Михеич и задумался, накладывать кашу человеку с такой профессией или нет. Потом решил, должно, проверить и спрашивает: — А ты Соловьева Семена Филипповича знаешь? — Нет. А кто он такой? — Он тоже писатель. Про пчел книги составляет. — Нет, не знаю Соловьева. -— Тогда обожди. Своих накормлю, потом подойдешь. Писатель послушно отошел и стал ждать. Рябоватое лицо его лосни­ лось от дождя. Мне нравился его взгляд, такой добродушный, будто чело­