Сибирские огни, 1960, № 2

Придворова заставляют усомниться в правильности этого вывода: Ночь тихо плыла над землею, Весеннею негой полна, Дрож а ли зари переливы, Л ун а становилась бледней. Дрем али над озером ивы, Поникнув концами ветвей... Не менее сомнительным кажется и другое категорическое утверждение ис­ следователя: «Амфибрахий более соот­ ветствует элегическому тону, чем фофа- новский хорей». Цитируемые стихи мало свидетельствуют и в пользу амфибрахия. Непонятно, зачем понадобилось изла­ гать своими словами содержание десят­ ков произведений Д. Бедного. Ведь кни­ га издана в «Ученых записках», ее ти­ раж — 300 экземпляров, и рассчитана она, следовательно, не на массового чи­ тателя, а на специалиста-литературоведа, которому стихи Бедного известны или доступны в оригинале. Ошибочность этого приема усугубляется тем, что изло­ жение выполнено сплошь и рядом неис­ кусно, оно не столько передает содержа­ ние стихотворений, сколько выхолащива­ ет их поэтическую прелесть. Вот как, на­ пример. излагается содержание басни «Лев, Лиса и Олень»: «Лиса обманным путем привела Оленя к больному Льву. Она сказала Оленю, что умирающий Лев решил передать ему свою власть. Тще­ славный Олень, доверившись хищникам и не поняв их хитрости, в надежде ока­ заться первым представителем новой «оленьей династии» в лесу, угодил в львиную пасть. Лиса тоже в убытке не осталась: она полакомилась оленьими мозгами, полученными в награду за предательство» (стр. 35). И такие скуч­ ные аннотации идут, что называется, ко­ сяками, вызывая недоумение читателя, предпочитающего знакомиться с поэзи­ ей в подлинниках. Изложение стихо­ творной поэмы Бедного «Про землю, про волю, про рабочую долю» местами на­ поминает заурядную статью на историче­ скую тему. Следует отметить и отдельные спор­ ные или неточные положения книги. Спорно, например, утверждение о благо­ творном влиянии народнической поэзии на творческий рост молодого Придворова в конце 900-х годов (см. стр. 21). Сот­ рудничество в поздненародническом «Русском богатстве» скорее сковывало творческие возможности Бедного, вело его к эпигонству, к подражанию Надсо- ну и Якубовичу-Мельшину. Только в большевистской печати, в «Звезде» и «Правде», талант Бедного получил до­ стойное развитие, здесь поэт обрел свой голос, стал Демьяном Бедным. В монографии не делается попытки разобраться в достоинствах и недостат­ ках последних работ о Бедном (В. Кури- ленкова, И. Эвентова, А. Волкова и др.). Зачислив исследователей 40-х— 50-х го­ дов в разряд «вдумчивых и серьезных», В. А. Цыбенко направляет острие своей критики против старых публикаций, ме­ тодологические слабости которых давно выяснены. Но здесь уж автор моногра­ фии беспощаден. О критике 20-х и 30-х годов он пишет: «В то время, как поэт шагал одной дорогой с большевиками и трудящимися, строящими новую жизнь, вокруг его творчества шли оживленные споры, которые ничего общего не име­ ли с научным подходом к раскрытию спе­ цифики поэзии Д. Бедного» (стр. 107). Между тем, о творчестве Д. Бедного тог­ да писали В. Кирпотин, С. Петров, А. Сурков — авторы, к коим такое за­ явление никак не идет. «Разбив» ненаучную критику далеко­ го прошлого и благополучно обойдя до­ стижения современного литературоведе­ ния, В. Цыбенко дает собственное опре­ деление существа творчества Бедного: «В своих произведениях Д. Бедный во­ площал ленинскую концепцию о движу­ щих силах пролетарской революции, коммунистическую идею о союзе рабо­ чего класса с крестьянством при непре­ менной гегемонии пролетариата. Вот где генезис его творчества, и сомнений в этом никаких быть не может. Всякие иные изыскания и домыслы ненаучны и мало вразумительны» (стр. 208). Несмотря на всю категоричность это­ го утверждения, исключающего даже возможность какого-либо иного реше-^ ния, от формулировки В. А. Цыбенко ве­ ет духом того самого вульгарного социо­ логизма, против которого сам он так рев­ ностно выступает. Поэзия Д. Бедного рас­ сматривается не как самостоятельное творческое явление, выросшее на пло­ дотворной почве коммунистического ми­ ровоззрения, каким является творчество всякого подлинного художника социали­ стического реализма, а как воплощение определенной идеи. Вызывает беспокойство терминологи­ ческая беспечность автора. На стр. 83 «выразительным александрийским сти­ хом» названы цитируемые четверости­ шия с перекрестной рифмовкой, хотя из­ вестно, что этот стих требует обязатель­ ной парной рифмы. Александрийский стих не допускает отклонений от шести­ стопного ямба, а в цитируемых отрыв­ ках, наряду с шестистопным, встречает­ ся четырехстопный ямб («Цвела завет пая земля»). Или вот такие рассуждения: «В худо­ жественном отношении басня «Мура­ вьи»—замечательная картинка-повесть о жизни и работе большевистской «Прав­ ды». Эта небольшая аллегорическая по­ эма о творчестве партийной печати... явилась подлинным «светлым гимном» в честь «рабочей армии» (стр. 53). Читате­ лю трудно представить себе подлинный жанр произведения, так сумбурно и про­ тиворечиво представленного ему иссле­ дователем. На стр. 51: «Лексика басен характери­ зуется афористичностыо»(?); на стр. 90: