Сибирские огни, 1960, № 2

мечтаниями павших за Родину. Это мысль поэтическая, потому что М. Бо­ рисова нашла .глубинный психологиче­ ский поворот: погибший выиграл спор руками трго, кто спорил с ним, кто ос­ тался жить и исполнил его мечту. Не менее выразительна и «Баллада о газетчике». Газетчик приехал за инфор­ мацией в колхоз, но встретил там расте­ рянность перед непрерывными дождями, которые губили хлеб. Он спрятал блок­ нот и поднял людей на спасение уро­ жая. Возвратился в город к утру. Через сутки — . М етался в жару, Сдав о тделу в положенный срок Информацию в тридцать строк. Художественное достоинство лучших стихотворений М. Борисовой заключает­ ся в том, что поэтесса, не растекаясь в описательстве, умеет найти главную де­ таль, которая характеризует ее героев. Газетчик поднял людей на уборку — это хорошая черта. Но характер его осве­ щается особенно ярко, когда мы узнаем об информации «в тридцать строк», сданной «в положенный срок». Тут мы как-то враз воспринимаем и граж­ данскую доблесть героя, и человеческую скромность его, и преданность долгу журналиста. М. Борисова любит раскрывать на­ пряженные эмоции человека при сверше­ нии им больших общественных дел. И в лучших стихах это удается ей. Эта тропа, на которой лежит и хоро­ шее стихотворение «Ленинграду», по­ жалуй, особенно далеко ушла к первому перевалу. Но подчас тропа теряется, петляет,— когда поэтесса сворачивает на проторен­ ные дорожки, оставляет поиски формы, уходит от психологической глубины. Вот, например, стихотворение «Из Москвы». Ядрышко поэзии есть в за­ мысле Этого стихотворения: москвичка, приехав работать в Сибирь, все говори­ ла: «У нас в Москве»: а потом, приехав в Москву, впервые сказала: «У нас в Сибири». Но поэтичность замысла мо­ жет раскрыться лишь в поэтической форме. Мы же встречаем обнаженную, необразную констатацию поступков ге­ роини: Начальникам возражать научилась. Стала с товарищами смелей. Первую премию получила: Отрез на платье и сто рублей. То же самое можно сказать и о сти­ хотворении «Огни в ночи». Герой впер­ вые понял, «что такое хлеб». Это круп­ ное обогащение мировосприятия не мо­ жет быть раскрыто при помощи изно­ шенных деталей: «Упорное урчание ма­ шин», «Огни большой страды», «Мото­ ров рык». Со стороны увидены эти об­ щеизвестные приметы уборки. Поэтому создается впечатление, будто понять, «что такое хлеб», может любой, случай­ но, с мимо идущего тракта, увидевший страду. А ведь поэтесса хотела изобра­ зить юношу, который впервые поработал сам. ! В противоположность реальным, гор­ ным или лесным, тропам — проторенные тропы в поэзии никуда не ведут. Таких необязательных, по шаблону построенных стихов в книге немало. Ни­ чего не прибавляет в поэзии шутливая «Редакционная весна». После Маяков­ ского, который однажды изобразил, как весной милиционеры раздают прохожим апельсины, такие стихи стало писать лег­ ко. Тысячной вариацией является и «Командировка», где «герои в стеганках ватных, пропыленные до черноты», и «Березка», и «Мост» с его древним сим­ волом: «Две дороги слить в одну дорогу, две судьбы сплести в одну судьбу»; Не всегда поэтесса ясно мыслит, и тогда даже наличие поэтически сильных строк не спасает стихотворения. М. Бо­ рисова впечатляюще рисует, как солнце «в каждой канаве и в каждой луже свер­ кало, плескалось, смеялось». А вывод та­ кой: Мож ет быть, слава тебя закружит, Жизнь покажет грязное донце... к Вспомни: \ солнце плескалось в луж ах , , , Н е пачкаясь. П отом у что -г- солнце. Это воспринимается так: если ты чист и ясен, как солнце, То валяйся в любой грязи — не запачкаешься. Вряд ли поэтесса всерьез желала поднести чи­ тателю подобный Самонадеянно-циниче­ ский совет. Но получилось именно так. Извечная истина, что творческий ус­ пех лежит лишь там, где точным мыс­ лям и ясным чувствам сопутствует счаст­ ливо найденная форма, оказалась непре­ ложной и для Майи Борисовой. Этот успех виден не только в гражданской ли­ рике баллад, но и в любовной лирике «Черемухи», «Дорожного». В «Дорожном» не называются чувст­ ва, обуревающие влюбленных, у кото­ рых близится разлука. Но эти чувства непрерывно присутствуют. Мы ощущаем их в обостренном внимании к деталям пейзажа, меняющегося за вагонным ок­ ном. И каждое изменение в пейзаже сло­ вно отсчитывает время, говоря о приб­ лижении к городу, к станции. «И мне остается всего лишь час, чтобы глядеть на тебя», «И мне остается лишь полчаса, чтобы с тобою быть», «И мне остается десять минут, чтобы проститься с тобой». Этот взволнованный рефрен пронизывает все стихотворение, чтобы в заключитель­ ной строфе, наконец, прорваться слова­ ми любви: