Сибирские огни, 1960, № 2

Приведенное свидетельство — не единственное в этом роде. Еще более трогательно приняли поэму бывшие участники партизанского движения. По­ эма была прочитана 28 февраля 1928 го­ да на съезде партизан Майского фронта. Вот что сказано о ней в протоколе съез­ да: «Съезд б/партизан Майского фронта, заслушав напечатанную в № 6 журнала «Сиб. огни» поэму «Партизаны» П. Пет­ рова, находит, что эта вещь является художественно правдивым произведени­ ем и памятником борьбы Манских и Ми­ нусинских партизан». Далее в протоко­ ле указывалось на простоту и доступ­ ность поэмы, на то, что «отдельное изда­ ние ее будет хорошим подарком для пар­ тизан Сибири к 10-летию красных бой­ цов»1. Вскоре «Партизаны» с портретом автора вышли в Новосибирске. Вме­ сто предисловия книгу сопровождал протокол с решением партизанского съезда. «Партизаны» были первым и едва ли не единственным значительным поэтиче­ ским произведением, опубликованным Петровым. Правда, позднее время от времени появлялись в печати небольшие стихотворения, но они не были определя­ ющими для его творческих исканий. Настоящая известность и признание пришли к писателю с романом «Бо- рель», произведением, сразу же выдви­ нувшим автора на магистральную линию развития советской литературы. Впер­ вые «Борель» увидела свет в 1928 году на страницах «Сибирских огней». В 1931 году она вышла отдельным изданием в московском издательстве «Федерация», да и позднее роман переиздавался не­ однократно. Появление в литературе книги П. Пет­ рова любовно приветствовал А. М. Горь­ кий. В одном из своих писем он назвал «Борель» в числе лучших произведений, отразивших пафос социалистического строительства. А значительно раньше, в январе 1931 года, М. Горький послал книгу Петрова рабочим-золоторазведчн- кам Алдана. К полюбившейся ему книге Горький возвращался не раз. Вспомнил он о ней и в своей «Беседе с молоды­ ми ударниками, вошедшими в литерату­ ру». «Я, конечно, не забываю, — гово­ рил он, — о том, что наиболее талант­ ливые литераторы, так называемые по­ путчики, пробуют дать широкие обобще­ ния, например, Леонов в «Соти» или Лебедев в книге «Дары Тин-Тин-Хо», или сибиряк Петров, который написал на те­ му строительства книжку «Борель». Можно назвать еще с десяток таких ин­ тересных книжек»2. Пристальное внимание великого про­ 1 Цит. по статье В. Итина. «Критика пронзи­ тельной критики» Ж* «Сиб . о г н и » , 1928. № 3, стр. 229. 2 М. Г о р ь к и й . Собр. соч., т. 26, стр. 56. летарского писателя к безвестному тог­ да начинающему сибирскому литерато­ ру не было простой случайностью. П. Петров, вслед за Ф. Гладковым, од­ ним из первых в нашей литературе пере­ шел от изображения героики граждан­ ской войны к развернутому и широкому художественному воспроизведению геро ики строительных будней восстанови­ тельного периода. В «Борели» хорошо переданы атмос­ фера эпохи, само дыхание ее, воскрешен своеобразный и неповторимый колорит времени. Картины разрухи и запустения на далеком сибирском прииске, вызванные гражданской войной, таежная глушь, где спиваются и опускаются люди, лишен­ ные любимого дела, рвачество и без­ удержная разбойная удаль новых хищ­ ников типа какого-нибудь Евграшки Сун- цова выпукло, со всей рельефностью встают со страниц романа. Читатель вместе с главным героем «Борели» Ва­ силием Медведевым погружается в этот, по-своему живописный, своеобразный и суровый мир. Жутью и тленом пахнуло на Василия, когда он в изрядно потертой, видавшей виды шинели впервые после войны уви­ дел прииск Боровое. На всем лежали следы заброшенности и разрушения: про­ валившиеся крыши казарм и жилых по­ строек, вкривь и вкось торчащие стропи­ ла, накренившиеся столбы, почерневшие от дождей и непогоды неподвижные и безмолвные драги. На запущенном золо­ том прииске орудуют мелкие хищники, алчные и жестокие, — спиртоносы-тун- гусники, называющие себя «свободными золотничниками». — Да неужели это так? — в сотый раз спрашивал себя Василий Медведев,— неужели прииск погиб не за грош? Казалось, все забыли затерявшееся в тайге, за сотни верст от города, Боровое. Старые рабочие голодают и опускаются. Вот как, например, выглядит в первую встречу с Медведевым бывший молото­ боец Никита: «Никита надернул на босые ноги рыжие броднишки и подошел к не­ му вплотную. Его рубаха лоснилась от грязи и пестрела разноцветными запла­ тами, а одна штанина до самого полу бы­ ла разорвана вдоль. «Все тут! — гово­ рит он Медведеву. — У всех такая хла­ мида, Вася! За дровишками в мороз не в чем вылупиться из этого острога. Охо­ ты нет. Соли два месяца не видим. Суха­ рей в неделю раз отламывается». Никита с болью и горечью обращается к старому товарищу: «Неужто для того мы полили рабочей и партизанской кровью тайгу, чтобы гнусь там разная плодилась?» Отчаянье и безнадежность звучат в этих словах выбитого из колеи недавнего умельца-рабочего и партизана. С беспощадным реализмом обнажает художник те, казалось бы, непреодоли­ мые препятствия, с которыми пришлось