Сибирские огни, 1960, № 12

У борта «Паллады», глядя на воду, в которой танцевали огромные медузы, стоял Гончаров. До сих пор он все писал о нравах и жизни людей в разных странах, о пейзажах и природе, стараясь открыть для петербургской публики ог­ ромный мир. О служебных делах писать нельзя, все секретно. Да они и не представляют интереса. Гончаров по-своему тоже открывал окно в мир и понимал это. Не впервые он замечал ограниченность суждений Путятина. Вче­ рашние рассказы Чихачева Гончаров слушал с интересом и грустью. На далеких берегах Сибири люди старались что-то сделать. Но от рассказов обо всех этих подвигах в лесной и ледяной пустыне повеяло мертвящей сухостью, скукой русской действительности. Почувствовалось, как безмер­ но трудно сделать в России что-нибудь. Не лед, не пустыня страшны, а эта мертвенность бюрократической жизни, застой. Что смогут сделать участники нашей голодной экспедиции? Да и нужно ли все это на самом деле? С холодностью воспринял эти рассказы Путятин, перебивал курье­ ра, не дал ему договорить... Почему у нас на Руси глухо, когда есть и умы, и таланты, почему застой? Следовало бы многое честно описать, но это не для очерков путеше­ ствия. Писать надо так, чтобы ударить в самую сердцевину, обнаружить причину всех причин. Но для этого придется изображать не странности и заблуждения Путятина... Многое, очень многое приходит на ум такое, что придется выразить, но как-то иносказательно, со временем. А пока Гончаров доволен своим тяжелым путешествием и благодарен в душе судьбе, что так все сложи­ лось... Эскадра идет бейдевинд, левый галс, восемь узлов... Видны берега Японии, сказочной, таинственной, закрытой для евро­ пейцев страны. Римский-Корсаков так мечтал побывать здесь! Все же за­ манчиво увидеть, наконец, Японию! Вот счастье! Офицеры наверху, рассматривают берег в трубу, переговариваются. — Горы такие же, как и всюду! — Нет, господа, вот эта, слева, прямо, как на японской гравюре! — восклицает краснощекий лейтенант Зеленой... — Да, совсем неплохо бы арендовать тут порт! Стоять эскадре круг­ лый год в подобном климате. Общество прелестных японок! — Ну, вы, барон, еще не видели ни одной японки! Раненько... — вор­ чит штурман Ханезов. Море светло-зеленое, иногда накатит волна в слабой пене, как ис­ крящееся шампанское. От берега, навстречу эскадре пошли японские лод­ ки. На «Палладе» подняли сигнал. На брамстеньгах всех четырех судов сразу же взвились белые значки с красными надписями по-японски — «Русское судно». Японские лодки приближались. Гребцы на них медно-красные от загара, совершенно голые, у каждого только узенькая повязка под пахом. Гребут стоя, ловко, в каждой лодке по шесть человек, седьмой на корме и правит, и помогает грести. Одна из лодок подошла к фрегату, другая к шхуне. Видно стало, в кормовой будке—японцы в серых халатах. Один из них встал и подал на длинной палке письмо. Матрос принял, голые япон­ цы дружно затабанили веслами, лодка отошла. Матрос отдал письмо ка­ питану. Офицеры столпились.