Сибирские огни, 1960, № 12

ки». Он писал стихи, которые были «по­ хожи на многое множество появляющих­ ся в газетах и журналах стихов о целин­ ных землях, солдатской славе, борьбе за мир, гидростройках, плотинах, девушках и маленьких детях — будущих сверст­ никах коммунизма, — и, конечно, стихов о стихах». Что это, насмешка? Неужели поэту А. Твардовскому чужды все эти темы? Вовсе нет. Не о том речь. «Те стихи были не просто похожи не­ вольной похожестью подражания, кото­ рого автор хотел бы избежать, но каза­ лось, что его усилия и были направлены, чтобы все у него было, как у людей, как полагается быть в стихах». «Как пола­ гается быть в стихах» — это и есть, по­ жалуй, формула, которая, по А. Твардов­ скому, убивает искусство, потому что оно не терпит готовых шаблонов, и пото­ му еще, что искусством могут стать не­ повторимые, как в данном случае, замет­ ки из записной книжки, и им может не быть иной, напоминающий записную книжку роман. В «Родине и чужбине» Твардовский подкупает свободной, ничем не регла­ ментируемой манерой изложения, о ка­ кой сам он писал: «Повесть не повесть, дневник не дневник, а нечто такое, в чем явятся три-четыре слоя разнообразных впечатлений от детства до вступления на родные пепелища с войсками в 1943 году». И, может быть, потому, что сам А. Твардовский весь в поисках, что его поэма «За далью даль» — произведение новаторское, он и в своей прозе так на­ стойчиво утверждает неповторимость под­ линных произведений литературы. Отсю­ да этот вывод в главке «Супчику хочет­ ся», и эти рассуждения в «Печниках», и этот давно уже назревший разговор о со­ временных очерковых произведениях в «Заметках с Ангары». «Я забыть не могу, как однажды, в этот мой заезд в Братск, вынужден был слышать из соседней комнаты передачу по телефону в Москву информации одно­ го корреспондента. Сколько здесь было готовых не только слов и оборотов, но целых периодов повествовательной речи, картинок будто бы с натуры, обязатель­ ных в своей однотипности диалогов. Тут и «наступившие горячие дни строителей Братска», и «непокорная красавица Ангара»... и ни одного живого слова, подсказанного тем, что увидел на месте». Здесь не только ирония, здесь и большая озабоченность писателя о читателе и ли­ тературе. Читая А. Твардовского, я думал о большой поэтичности и эмоциональной насыщенности, не столь частой в прозаи­ ческих книгах, о переплетении объектив­ ного повествования со страстной автор­ ской мыслью, высказываемой отнюдь не риторически. Небольшая книга прозы поэта раскрыла перед нами его светлую душу и большое сердце. Н. Т ю м е н ц е в СОКРОВИЩА ДРЕВНЕГО ИСКУССТВА D связи с грандиозным размахом, гидроэнергетического строитель­ ства в Сибири все интенсивнее проводят­ ся археологические исследования. От­ крываются новые и новые страницы древней истории, запечатленные в раз­ нообразных памятниках. Наибольшее внимание уделяется «писаницам» — на­ скальным рисункам древних художни­ ков. Известные во многих местах на Ан­ гаре и Оке, на Байкале и по реке Лене, эти рисунки до сих пор никем специаль­ но не изучались. С большим удовлетворением следует отметить почти одновременное издание в Иркутске и Ленинграде взаимно допол­ няющих друг друга трудов известного исследователя древних культур Азии, заслуженного деятеля науки А. П. Ок­ ладникова и В. Д. Запорожской >. До сих пор большую часть своих работ А. Окладников посвящал анализу мате­ риалов раскопок древних погребений и стоянок. Не случайно проявил он живей­ ший интерес к другого рода памятнику. Уникальная галерея Шишкинских скал позволяет ответить на многие вопросы, остававшиеся неясными при изучении стоянок и погребений. Загадочные письма на скалах Сибири были известны ученым в XVII—XVIII веках. Известный историк Г. Ф. Миллер осмотрел лично, а художник его экспеди­ ции Люрсениус срисовал в альбом неко­ торые писаницы Шишкинских скал. Од­ нако они не были оценены по достоинст­ ву и затем настолько забыты, что были как бы вновь открыты только в 1929 г. при раскопках неолитических могильни­ ков А. Окладниковым. С тех пор, на про­ тяжении почти 30 лет, шишкинские писаницы посещались автором неодно­ кратно и детально изучены специальной экспедицией, работавшей ряд лет. Ре­ зультаты этой огромной работы полно­ стью публикуются впервые. Что же представляют собою эти инте­ реснейшие издания? В Иркутском изда­ нии освещена история изучения шиш­ кинских писаниц, окружающий ланд­ шафт и его историко-этнографическое значение. Рисунки выделены по принад­ лежности к определенным этапам разви­ 1 А. П. Окладников. Шишкинские писани­ цы. Иркутск, 1959. А. П. Окладников и В. Д. Запорожская. Ленские писаницы, Ленин­ град, 1959.