Сибирские огни, 1960, № 12

мент собрания, когда Давыдов остановил всех уже поднявшихся колхозников, чтобы утвердить предложение коммуни­ стов об открытии в колхозе детского сада? Дед Щукарь выступает снова все в том же качестве наивного, простовато­ го, по-своему мудрого, добродушно-весе­ лого, изворотливого в словесных пое­ динках старичка. М. Шолохов заметно любуется им, а между тем развитие дей­ ствия романа приостанавливается и инте­ рес к деду Щукарю невольно ослабева­ ет, хотя, конечно же, это одна из самых колоритнейших фигур произведения. Я присоединяюсь к тем читателям, кото­ рые считают, что дед Щукарь занимает во второй книге романа слишком много места. Он по-стариковски нетороплив и словоохотлив, речи он произносит не­ редко длинноватые, М. Шолохов щедро «отпускает» ему необходимую для этих целей «жилую площадь». Когда же в самом конце романа важнейшие события стремительно следуют друг за другом, М. Шолохов несколько непривычно кра­ ток и, пожалуй, конспективен в их рас­ крытии. Тут, по-моему, снова дает себя знать какое-то нарушение пропорций. Тщательно и подробно, с тончайшей проникновенностью в характер героя рисуется, например, нагульновское ув­ лечение петушиными трелями. Это — незабываемые страницы. И рядом с этим как-то непривычно читать у М. Шолохо­ ва последние, насыщенные событиями сцены и картины, лишенные таких же подробностей. А ведь убиты Давыдов и Нагульнов, разгромлено долго подго­ тавливавшееся контрреволюционное вос­ стание, как никогда раньше почувствова­ ли гремяченцы коллективную ответст­ венность за все происходящее в стране... От начала и до конца роман М. Шо­ лохова пронизан мыслью о неодолимо­ сти нового, об исторической обреченно­ сти врагов советского строя жизни. Свою отвратительную сущность и свой страх перед неизбежным завтрашним возмездием обнаруживает Островнов, когда тупо, подчиняясь лишь животному инстинкту самосохранения, убивает род­ ную мать. Откровенно циничен Лятьев- ский, он не скрывает, что для него Ост­ ровнов, у которого он живет и пока спа­ сается, — быдло, серая скотинка, и дей­ ствует, сообразуясь только с чувствами своей бессильной злобы и мести. Даже Половцев, самый энергичный и верный участник контрреволюционного восста­ ния, вынужден был признать обречен­ ность дела, которому он так ревностно, на совесть служил. Он сразу же понял полную неподготовленность восстания в самих «верхах», когда узнал, как опро­ метчив и бездарен план выступления, рассчитанный по сути «на авось». В романе движет все, наполняет жизнь героев током высокого напряже­ ния все еще «живой» конфликт, живое и сегодня столкновение между хищниками в человеческом обществе, яростно защи­ щающими мир индивидуализма и соб­ ственничества, и людьми коммунистиче­ ской морали, отстаивающими подлинную человечность, правду, счастливое буду­ щее на земле для всех. Роман М. Шолохова завершается ги­ белью главных героев в их последней схватке с заговорщиками, но пафос его —это пафос жизнеутверждения. Давы­ дов и Нагульнов погибли, но рядом с ни­ ми, борясь и побеждая, уже возмужали и созрели десятки других бойцов рево­ люции, рядовых и руководителей гранди­ озного строительства нового общества. Им, только им принадлежит будущее.