Сибирские огни, 1960, № 12

Да еще об особенностях в характерах Да- вывода и Нагульнова, живущих, по его словам, «вскачь», своеобразную притчу еочинил, и об Островнове Якове Лукиче, о его скрытом теперь кулацком нутре упомянул — «гадюку за пазухой пригре­ ли», и Лушку Нагульнову, с которой Да­ выдов, по его мнению, совсем напрасно «путается», не забыл. Хотя Давыдов и раздосадован был, что дядя Иван, не спросясь, в его личную жизнь залез, он не мог не признать: не так-то прост этот «дядя с придурью», обо всем он «рас­ суждает толково и здраво», и надо вни­ мательно разобраться во всем, что он ему наговорил. ■ Давыдов видел, как взволнован был Иван Аржанов, когда рассказывал о себе самое сокровенное, когда высказывал мы­ сли, давно и с болью выношенные. Да­ выдов впервые, нельзя еще сказать, что понял, а скорее лишь почувствовал, что он, к сожалению, пока не знает людей, которыми руководит, что человек, по­ добный Аржанову, — это драгоценней­ ший клад, сокровище, которое сам он, Давыдов, должен был бы отыскать, и что, наконец, неспроста именно перед ним так открылся Аржанов. ' Давыдов—из первой части романа— организовал колхоз в Гремячем Логу, сумел показать, что он, как представи­ тель рабочего класса, сможет овладеть всеми сложностями сельского производ­ ства, не опозорит тех, кто его послал в деревню строить новую жизнь. Теперь, во второй части, он должен был на­ учиться понимать деревню изнутри, на­ учиться сложнейшему искусству руко­ водить людьми. В этом смысле великолепна сцена сло­ весного поединка Давыдова с Устином Рыкалиным. В разгар сенокоса женщи- йы вдруг собрались и ушли в церковь— день был воскресный, а мужчины, при­ дравшись к случаю, тоже решили отдох­ нуть и засели поиграть в картишки. При­ ехавший на стан Давыдов был взбешен. Как они могли допустить такое! Им ли не знать: страдный день — год кормит. Он накричал на них, и была минута, ког­ да он готов был с плетью наброситься на Устина Рыкалина, зло и насмешливо по­ требовавшего обыкновенных выходных, как у рабочих: «Мы тоже люди, а не ра­ бочая скотина!» Давыдов назвал Усти­ на «кулацким подпевалом», «белячком», «контриком», он увидел в нем врага, не имеющего за душой ничего святого. Гнев Давыдова на самом деле был справед­ лив, доводы Устина несостоятельны, под­ час нелепы и действительно попахивают кулацкой провокацией, и все-таки имен­ но от Устина Рыкалина, во многом не разбирающегося, получил он предмет­ ный урок, как нельзя руководить лю­ дьми. ■ «— Как ты действуешь? Не успел к стану подскакать, а уже орешь на всю степь: «Почему не работаете?» Кто же по нынешним временам так с народом обращается? Он, народ-то, при совет­ ской власти свою гордость из сундуков достал и не уважает, когда на него кида­ ются с криком... Да, к слову сказать, на казаков и раньше, в царское время атаманы не дюже шумели — боялись стариков обидеть. Вот и вам с Нагульно­ вым пора бы понять, что не те времена нынче, и старые завычки пора бросать... Ты думаешь, что я согласился бы ко­ сить, ежели бы ты не остепенился? Чор- та с два! А ты себя укоротил несколько, сменил гнев на милость, в картишки с нами согласился перекинуться, погово­ рил толково, и вот уж я — весь тут! Голыми руками бери меня, и я на все согласный: и в карты играть, и стога метать». Давыдов с досадою вынужден был признать: «А ведь, пожалуй, кое в чем он был прав, этот не в меру бойкий ка­ зачок», — самому себе должен был соз­ наться, что «незаметно он усвоил гру­ бую, нагульновскую, манеру обращения с людьми... Надо бы ему спокойно подъ­ ехать к стану, спокойно поговорить, убе­ дить людей в неуместности праздничных настроений». Необходимо терпеливо, без крика, но настойчиво убеждать и воспи­ тывать, в о с п и т ы в а т ь и у б е ж ­ д а т ь — вот вывод, который сделал для себя Давыдов из этого столкновения с Устином. Уж коль взялся руководить, нужно понять каждого человека, со вниманием, тщательно разобраться в нем. «Удивительный народ эти казачишки! — думает Давыдов. -— Раскуси, попро­ буй, что за фрукт этот Устин. Оголтелый враг или же попросту болтун и забияка, у которого что на уме, то и на языке? И вот что ни день, то они мне все но­ вые кроссворды устраивают... Разберись в каждом из них, дьявол бы их побрал... Ну, что ж, буду разбираться! Понадо­ бится, так не то что пуд — целый ме­ шок соли вместе с ними съем, но так или иначе, а все равно разберусь, факт!» Очень многое в романе Связано с тем, как Давыдов «разбирается» в людях, как, «разбираясь», он сам растет, складыва­ ется в большого настоящего вожака масс нашего времени. Сколько горьких истин пришлось при этом выслушать Да­ выдову и от Ипполита Шалого, и от Ивана Аржанова, и даже от деда Щу- каря, и все потому, что Давыдова при­ знали, его полюбили, в него поверили. Поверили, собственно, не в него одного, а прежде всего в большевистскую пар­ тию, которую он, несмотря на ошибки и промахи, достойно представляет в Гремячем Логу. А как своевременна мысль коммуни­ ста Нестеренко: «Человек — тонкая штука, и с ним надо, ох, как аккуратно обходиться!» Человек — не кусок ржа­ вого железа, как, видимо, полагают не­