Сибирские огни, 1960, № 12

— Сто-о-ой1 Сто-о-ой! — Да это ж Федька! — догадывается кто-то из новых пассажиров. — Федька Пожидаев. Проспал вояка. «Вояка» продолжает катиться с увала в желтом облаке. Какое-то мгновение он стоит на бревенчатой дамбе, потом, присев, удиви­ тельно легко прыгает в утлую лодчонку и доской от сидения выгребает на стрем­ нину реки. Красивая работа1 Через пять-шесть минут парадная фуражка уже украшает наше общество. Пожидаев держится героем. Поднятый на борт, картинно перебрасывает ногу через перила. — Здорово, ребятишки! — высоким митинговым голосом приветствует он. призывников и, толкнув локтем одного из них, кивает с самодовольным видом на реку. — Видал штучки?.. — Подумаешь, достижение! Ты ж бросил чужую лодку! — Ну, об этом не моей голове болеть, — манерно морщится Пожидаев. — Хозяин — барин. Поймает, если надо. — И разводит руками. — Служба. Не- мог же я отстать от команды... — Значит, прав?... Проспал и прав? — Пожидаев всегда прав. Это — железный закон. Впечатление от «красивой работы» мгновенно разрушается. «Себялюбивый, легкомысленный, развинченный, — приходит в голову. — И* вдобавок бахвал». Спустя два года или близко к тому я прочел его фамилию на обложке уго­ ловного дела. Полистал материал следственного производства, нашел фотогра­ фию. Так и есть: старый знакомый. Озорной, дурашливый, с букетом бумажных, хризантем в руке; из-под пилотки, гроздью на бровь, явно подвитые легкомыслен­ ные кольчики. Припомнилось: «Пожидаев всегда прав». Значит, не всегда. В: чем-то дал осечку «железный закон» солдата! В обвинительном заключении говорилось: «нанес побои, относящиеся к раз­ ряду...», «побил стекла», «при задержании лег на землю», «протрезвев, держался- свысока, нахально...» Однако на состоявшемся перед судом собрании личного состава Пожидаев. был другим. Красный, как помидор, он то и дело одергивал гимнастерку и не­ внятно бубнил слова раскаяния. Час, второй, третий шло собрание. Говоря слова­ ми А. С. Макаренко, это было «гневное напряжение коллектива». В нем были и те три школы, которые педагог-мыслитель обычно видел в подобной «операции»: воспитание коллектива, воспитание виновного и воспитание воспитателей. Ви­ новный осуждал себя, воспитатели «проходили» редкий по значению материал о- человековедении и воспитании, «коллектив переживал свою «мощь»... должен- был пережить и настроение снисхождения и ответственности» за виновного1. И вот решение: «Личный состав осуждает рядового Пожидаева за совершение аморального проступка, которым он подвел весь наш сплоченный коллектив, грубо нарушил требования присяги и воинских Уставов. За свой отвратительный проступок По­ жидаев должен ответить перед судом военного трибунала. Поскольку же это- первое его престулление, мы просим командование поддержать нашу просьбу перед судом не лишать Пожидаева свободы, передать его нам на перевоспитание». И в заключение: «Мы сознаем, что грубость, мат, пьянка, хулиганство нетерпимы в нашей среде. Обещаем командованию, что приложим все силы, знания, весь пыл моло­ дых сердец к тому, чтобы увеличивать в наших рядах число отличников, гото­ вить больше отличных расчетов, подразделений». 1 А. С. М а ас а р е н к о. Соч., т. 7, 1958, стр. 422.