Сибирские огни, 1960, № 11

Катя берет ее дочку на руки, подбрасывает ее, потом кружится с ней по комнате, поет «Ах, вы, сени». Маленькая гилячка смеется. Катя хлопает ее ладошками. — Приходи к нам, — говорит Лаола на прощание. Катя садится за работу. Она научилась кроить и шить солдат­ ское белье. Еще совсем недавно она смотрела на все сквозь «романтическую приз­ му», — и на гиляков, и на этот бревенчатый дом, и на путешествия сво­ его мужа, и на шитье грубого белья, и даже на нехватки и голод. Все происходящее с ней казалось затянувшимся маскарадом. За последние дни она начала тревожиться, и ее взгляды стали менять- ся_с необычайной быстротой. Муж не возвращался. Ее охватывал страх: за него, за себя и за будущего ребенка. Пришла Алена Калашникова. Лицо у нее в синяках. — Что с тобой? — Ах, Катя, Мокей мне с самого рождества покоя не дает. То тычка даст, то толкнет, все норовит задеть побольней, обидеть. — Да ведь вы жили так дружно? — Да вот катал меня на праздниках сосед на собаках, а Мокею мо­ ему что-то померещилось, и он мне покоя не дает. — Неужели из-за Фомина? — Ах, нет, Катя, не из-за него. Из-за Ивана Подобина. Он меня на упряжке лихо мчал. А теперь они с мужем зверями смотрят друг на дру­ га. Не дай бог что случится. Катя знала Подобина. Это серьезный человек, один из самых лучших, и надежных в экспедиции. Алена стала рассказывать, что с тех пор, как муж произведен в унтер- офицеры, он стал важничать. Сегодня началось с того, что он пришел со» склада, принес муку, Алена мыла пол в казарме. «Что это ты расстави- лась-то? — толкнул он ее сзади. — Не видишь, унтер-офицер пришел». — «Эка! — усмехнулась Алена. — Перед женой-то ты унтер-офицер? Мало ли вас понаделали! Все унтера, работать кто будет?» — «Какое имеешь пра­ во не оказывать уважения? Что ты рот разеваешь, а?» — злобно спросил муж и ткнул ее кулаком прямо в лицо раз и другой. Катя замечала, что Мокей после производства в унтеры стал зазна­ ваться. Просил Невельского дать ему помощника, что обед ва­ рить ему, мол, как унтеру, не положено. Получил «распеканцию» от* Геннадия. ...Ночью Катя проснулась. Она думала о том, что же 'будет теперь с Аленой. Неужели разыграется трагедия?.. В такую вот ночь могут по­ добраться маньчжуры, устроят резню. Правда, Геннадий говорил, что ни­ чего подобного быть не может. Но он учил Катю стрелять и свой лучший- двухзарядный пистолет оставил ей. Он ночью всегда лежит рядом, на столике. Но почему Геннадий не едет? Он должен был вернуться. Господи, не погуби моего мужа, — страстно молилась она. ...Иногда в тишине вдруг отчетливо послышится топот массы рысаков • и шелест шин по торцовой мостовой. Это Невский проспект, музыка сто­ лицы. Она жила в Петербурге, запертая в Смольном институте. Умствен­ ная жизнь России лишь в отголосках доносилась за толстые стены и тя­ желые ограды. ...А вот кто-то тихо перебирает клавиши рояля. Послышался Шопен. Это музыка в мозгу. Мозг отдавал свои давнишние впечатления среди ти­ шины вдруг замершего Охотского моря. «С тех пор, как в волнах океана погиб мой рояль, я не слышала музыки. Может быть, моя крошка просит этих звуков, полных чувства? Единственно, что мы можем здесь услы- 46