Сибирские огни, 1960, № 11

дров. Фомин взглянул на Алену исподлобья. Та прыснула и кинулась в дверь. Калашников перестал храпеть. Из-под занавески появилось его широ­ кое и смуглое лицо. Спросонья он мельком глянул вслед жене, а потом перевел взор на Фомина, который, стоя на коленях, укладывал дрова у печки. Обычно суровое лицо Калашникова приняло насмешливое выра­ жение. Иван Подобии нашел на веревке свои портянки, а у печи валенки и обулся. Вместо узкого черного форменного мундира он надел суконную рубаху, а поверх нее полушубок и подпоясался потуже. Вдоль одной из стен — стойка с ружьями. Матрос взял свою крем­ невку. — Иван! — окликнули его с нар. Скуластое лицо матроса Конева, старого приятеля и сослуживца по «Байкалу», появилось из полутьмы. У Конева белесые брови и узкие голубые глаза. — На пост? — хрипло спросил Конев. — На пост. — Смотри там... — Чего смотреть? — Пурга кончилась. Как раз маньчжуры нападут... Кругом рыщут. Шалят. Коневу всегда чудятся опасности, хотя сам он смел и не раз дока­ зал это. Подобии присел на сырую от недавней мойки длинную лавку и стал заряжать ружье. Иван рослый, видный матрос, с широкой грудью и крепкой шеей. У него крупный нос, густые усы и бакенбарды и высокий лоб над светлыми жесткими бровями. Он уложил запасные заряды в сумку, надел шапку, а поверх полу­ шубка огромную доху. В другом конце казармы подпоясанный казак в тулупе затягивал то­ варища кушаком. Подобии подошел к ним. Один за другим они пошли в дверь вслед за Саловым. «Всем живется голодно, — подумал Подобии, — а Салов наел тут рожу! Жрет, что попало, всякую пропастину. Говорят, собачину у гиляков пробовал!». Конев, оставшийся в казарме, улегся поудобней, кутаясь в одеяло. С осени всем выдали шерстяные одеяла. Хорошая вещь, тепло под ними! На пост сегодня не идти, можно спать всю ночь. Конев думает, не худо бы найти с Геннадием Ивановичем место на Амуре хорошее, теплое, а после этого взять бы отпуск, съездить к себе в Пензенскую губернию, жениться. И тогда уж Конев человек не крепост­ ной после службы! * * * Подобии стоял на морозе у склада. Рядом конура сторожевой собаки. Чуть что — пес почует. Вокруг поста гиляцкие деревни, они тянутся вдоль лимана и по берегам реки до самого Николаевского поста. Считается шестнадцать деревень и в них населения шесть тысяч. «Гиляки личности самостоятельные и даже самим маньчжурам, быва­ ет, не поддаются, имеют свое понятие. Вообще-то занятно пожить на такой земле, насмотришься всего. Если бы только хоть немного полегче». В полночь Ивана сменят. А пока — думай, да не сомкни глаз. При свете звезд видно стоящего на часах у батареи казака. Пять пу­ шек сняты с гнилого, вытащенного на берег «Охотска».