Сибирские огни, 1960, № 11

сможет написать хорошо. Иногда следу­ ет даже говорить об антиобщественной сущности того писателя, которому его творчество не в радость, а в тягость. Когда какой-нибудь повар готовит в столовой несъедобные обеды, то оче­ видно, что он работает не для себя. (Для себя он готовит отдельный обед). Он утверждает, что работает для общест­ ва. Святая истина! Ведь не сам он по­ едает эту сотню отвратительных обе­ дов. Таким образом, «я работаю для обще­ ства», как мы видим на примере с этим поваром, иной раз свидетельствует об антиобщественном отношении к труду. В то же время «я работаю для себя» служит выражением коммунистического отношения к труду, если это также озна­ чает — «я работаю для общества». Определениями этими следует пользо­ ваться с большой осторожностью. Они не учитывают личности работника. Иоган­ нес Р. Вехер очень хорошо сказал, что даже и нельзя ставить вопрос, для кого пишет писатель, что такого вопроса да­ же и не существует, что писать для об­ щества можно, только вообразив себя личностью национального значения. В самом деле, когда вы заявляете, что собираетесь написать для общества но­ вый роман, в котором будут разрешены такие-то вот проблемы, то этим самым утверждаете, что стоите над обществом, выше его. Вы собираетесь учить людей уму-разуму. Они не знают, как жить, кому подражать, а вы знаете, вы можете указать им истинные пути в жизни. А между тем, какие уж у вас основания для того, чтобы считать себя выше других? Неправильно понятое «я пишу для об­ щества» часто толкает писателя к цело­ му ряду ошибок. Какой-то автор создает для общества «образцы для подражания». Он изобра­ жает героев, которые не любят, не от­ дыхают, не едят, а только работают и произносят возвышенные речи. У него очень мало оснований для того, чтобы поверить в таких персонажей, но ведь он писал не для себя, для общества — пусть другие не только верят в героев, которых он выдумал, даже равняют по ним всю свою жизнь. Какое невероятное зазнайство и какое чудовищное пренебрежение к тому са­ мому обществу, для которого они пи­ шут! Искусство является одним из средств познания действительности, и если ка­ кое-нибудь произведение искусства не расширяет границ нашего познания, то оно не имеет ни малейшего значения. Поэтому работа писателя важна лишь в той мере, в какой он умеет увидеть в ок­ ружающей действительности что-то но­ вое. Однако некоторые авторы полагают, что их обязанность совсем не в том, что­ бы заметить это новое, но в том, чтобы как-то иначе, в новой манере, новыми словами рассказать о том, о чем уже рас­ сказывали другие. Мы раздумываем, для кого пишет пи­ сатель: для себя или для общества? Этот вопрос следует поставить еще и на­ сколько иначе: если в литературном про­ изведении самое главное открытия, кото­ рые делает писатель, то для кого и когда делаются эти открытия? Делает ли их писатель только для себя или же он усаживается за письменный стол, чтобы рассказать о том, что он сам от других узнал, над чем ему уже и раздумывать не приходится? Можно ли представить, что писатель делится с читателями эти­ ми открытиями примерно так, как учи­ тель делится своими знаниями с учени­ ками? Учитель не открывает ничего но­ вого. Он берет чужие открытия и переда­ ет их ученикам. Может быть, мы так же должны смотреть и на писателя? Однако писателя нельзя сравнить с учителем. Его работа не в том, чтобы втолковывать общеизвестное, но в том, чтобы найти то, что еще никому неиз­ вестно. Он приступает к своему роману не потому, что все знает о своих героях, но по той совершенно противоположной причине, что еще не знает, что с ними будет, потому что ему самому хочется узнать, что и как с ними случится. Ему не у кого спросить, как поступят в таком- то вот случае Саламбо, мадам Бовари, Татьяна, Василий Теркин. Это он сам должен открыть. В этом и заключается его главная работа. Сущность творчества в поисках. Когда у автора нет сомнений, когда он заранее знает каждый шаг своих героев, его ра­ бота теряет смысл. «Художник для то­ го, чтобы действовать на других, дол­ жен быть ищущим, чтоб его произведе­ ние было исканием. Если он все нашел и все знает, и учит, или нарочно поте­ шает, он не действует. Только если он ищет, зритель, слушатель, читатель сли­ вается с ним в поисках». (JI. Н. Толстой. 1900 . Дневник). Незнание является одним из важней­ ших стимулов, побуждающих писателя к раздумьям. Это относится также к любо­ му исследователю, ученому, путешест­ веннику. Ученый потому и приступает к своей работе, что хочет узнать, как про­ текает явление, которым он заинтересо­ вался. Чарльз Дарвин работал над тео­ рией происхождения видов не потому, что знал, как произошли виды, но пото­ му, что не знал этого и хотел узнать. Физики изучают полупроводники не по­ тому, что отлично знают все их свойст­ ва. но по той причине, что хотят узнать еще неизвестные свойства полупровод­ ников. Отсюда такое любопытное следствие. Интерес ученого к работе иссякает, едва только открытие сделано. Неизвестное найдено, и теперь уж е нет причин инте­ ресоваться им. С этого мгновения новые вопросы занимают ученого. Пока писатель работает над своим ро-