Сибирские огни, 1960, № 11

ными эпизодами и мотивами, а всей со­ вокупностью художественных средств, единством нравственной оценки явлений окружающей действительности. Евангельский эпиграф «Мне отмще­ ние, и аз воздам» возник еще тогда, ког­ да первоначальный замысел рома­ на ограничен был судьбой «потерявшей себя» замужней женщины. Тогда, быть может, писатель вкладывал в евангель­ ские слова присущий им уйоряющий ■смысл. Но чем шире и глубже разраста­ лось повествование, чем выше подымал­ ся нравственный облик главной героини, тем решительнее смещался -и объектив­ ный смысл эпиграфа, в нем уже звучало требование возмездия за погубленную жизнь, возмездия всему неправедному строю жизни. Великий реалист, Толстой неоднократ­ но признавал, что герои его произведе­ ний не всегда развиваются по авторским предначертаниям, ибо Следуют велениям какой-то своей собственной логики. Не­ что подобное произошло и с образом Ан­ ны Карениной, не ограничившейся ролью «потерявшей себя» женщины и ставшей живым укором миру, построенному на лжи. Для Толстого семидесятые годы были наполнены смятением, ужасом перед надвигающимся новым и по-новому бес­ пощадным строем общественных отноше­ ний. Страдания масс взывали к совести писателя, он мучился в поисках выхода, он приходил к пониманию враждебности интересов мужика и барина. Роман «Ан­ на Каренина» и оказался тем рубежом, за которым уже в восьмидесятые годы и следовал окончательный разрыв писа­ теля с породившей его средой и обраще­ ние к патриархальной вере крестьянина. В романе «Анна Каренина» это вызрева­ ние новой веры проявилось с гигантской художественной силой, нравственные по­ иски, характерные для Толстого с пер­ вых шагов его писательской деятельно­ сти, именно в этом романе разрешились неистовым бунтом, нашедшим свое за­ конченное выражение в предсмертных словах Анны: «Все неправда, все ложь, все обман, все зло!» И такова была обу­ явшая художника сила отрицания обще­ ственной неправды, что она сломала и излюбленные Толстым представления о женском идеале, заставив художника со­ здать неотразимый в своей красоте образ бунтующей женщины, правдой своего сердца измерившей всю ложь внешне блистательного, а в действительности растленного паразитического общества. В письме к В. В. Стасову от 18 октяб­ ря 1905 года писатель и сам свидетель­ ствовал, что в революционных событиях времени он состоит в звании доброволь­ но и самовольно принятого на себя адво­ ката стомиллионного земледельческого народа. В «Анне Карениной» нравствен­ ные муки Константина Левина, уже пос­ ле гибели Анны, завершаются обраще­ нием к мужицкой вере Фоканыча, жив- 168 шего «для души», жившего «по правде». Само это обращение Левина к мужиц­ кой вере лишь замыкает роман, и в сво­ ей неясности лишено обычного для Тол­ стого реалистического обоснования. Но' вместе с тем, принятие мужицкой веры логически венчает роман, в котором все нити вели к одному — разрыву с господ­ ствующим социальным строем. При всей автобиографичности образа Константина Левина, при всем том, что образ отража­ ет нравственные томления и самого пи­ сателя, Лев Толстой значительно шире своего героя. Левин, нашедший душевное умиротворение в наивной вере Фоканы­ ча, еще не мог стать автором романа «Воскресение», ознаменовавшем разрыв политический, нравственный, философ­ ский, эстетический со всем строем и всей культурой угнетательского общества, Нравственные волнения Константина Ле­ вина это всего лишь одна из форм изжи­ вания иллюзий. В том-то и дело, что для Толстого не только идейные поиски Ле­ вина, но и в не меньшей степени душев­ ные муки Анны, участь Долли, самодо­ вольство Кознышева, угрюмая непод­ купность художника Михайлова, все это, в своей совокупности, только и способно было воплотить всю сложность «перево­ ротившихся» обстоятельств, необходи­ мость разрыва с барской средой и обра­ щение к мужику, как единственному до­ стойному представителю нации. Левину казалось, что женитьба разре­ шит все вопросы, но счастливый семья­ нин, здоровый человек, он страшился са­ моубийства и прятал шнурок и охот­ ничье ружье, ибо, оказывается, мучил его главный вопрос — как жить, как от­ носиться к мужику. Неприятность «зам­ ка» романа и в том, что избегнувший са­ моубийства Левин приходит к выводу, что жить нужно «по правде», а обаятель­ ная Анна, освобожденная от забот «о мужике», убеждается в невозможности жить «по правде» и вынуждена поту­ шить свечу, «при которой она читала ис­ полненную тревог, обманов, горя и зла книгу»... 2 Из неотправленного Толстым письма к Н. Н. Страхову от 25 марта 1873 года мы узнаем еще об одном побудительном мотиве, вызвавшем рождение замысла «Анны Карениной». Толстой рассказал в письме, что он, взяв как-то томик Пуш­ кина, так увлекся отрывком «Гости съ е з ­ жались на дачу», что невольно стал его продолжать, и в результате получился живо и горячо написанный роман. Характерно, что в первоначальных ва­ риантах будущая Анна Каренина назва­ на то именем излюбленной пушкинской героини — Татьяной, да еще Сергеев­ ной, то и фамилией самого автора «Ев­ гения Онегина». Известно, что даже об­ лику своей героини Толстой придал вне­