Сибирские огни, 1960, № 11

год. На месте старого кострища — глубоко выгоревшая в торфянике яма, рядом ■сложена поленница сухих колотых дров. Мы разожгли костер. Внутри чумовья, настелив предварительно лапника, натянули палатку. Поужинали, стали укладываться спать. В это время Буська, лежащий у лиственницы, вдруг вскочил и залился хриплым лаем. Мы насторо­ жились. Костер прогорал. Слабые отблески падали в нескольких шагах от него. А дальше, за сгрудившимися лиственницами, стояла непроглядная тьма. Плеханов взял ружье и направился вслед за собакой. Темнота сразу погло­ тила их. Мы напряженно выжидали, прислушиваясь к треску сучьев. На всякий случай я поднял валявшийся на земле топорик. Вернувшись, Гена сказал, что поблизости, вероятно, проходил какой-то •зверь. В палатке рядом с собой он положил заряженное ружье. Ночь была беспокойная. Несколько раз я просыпался, разбуженный лаем. Вуська яростно бесновался за палаткой. Я решил вылезти посмотреть. Спросонья, в темноте, долго не мог расстег­ нуть палатку. — Ты что? — спросил Геннадий.— Ложись... Подождем... Гена пододвинул к себе ружье и взвел курок. Мы лежали, выжидая, что будет дальше. Наконец Буська угомонился и, глухо ворча, улегся у входа. Мы снова заснули. Наутро пораньше отправились в путь. Мы предполагали, что Верхняя Лакура находится от нас не более как в трех километрах, и хотели поскорей добраться до нее. Однако километры словно растягивались, заболоченные низменности сменя­ лись сопками, и казалось, что им никогда не будет конца и края. — Давайте сочиним свой гимн! — предложил ча одном из привалов Геннадий.