Сибирские огни, 1960, № 11

от деревни Этропавла — тридцать километров. Регулярной связи и транспорта правление колхоза не имеет. Практически оно оторвано от бригад. А люди, как известно, разные. Одни честно относятся к своему долгу, другие только числят­ ся в колхозе. А есть и такие, что вовсе порвали связи с артелью, с учреждениями, создали подлинно кулацкие хозяйства. Держат собственных лошадей, по несколь­ ку коров, много птицы, овец, свиней. Таких хозяйчиков, конечно, презирают, именуют «шабашниками». Но им от этого ни холодно, ни жарко. Это — шкур­ ники, новоявленные кулаки, с которыми, — увы, — никто не борется. Живет в Чантырье Павел Вискунов. Дюжий мужик лет тридцати пяти. Долгое время нигде не работал. Потом нанялся егерем для отвода глаз: заниматься егерством ему некогда — впору бы справиться с личным хозяйством. Имеет он лошадь, двух коров, овец, птицу, да еще подряжается перевозить личным тран­ спортом товары для промыслово-охотничьего хозяйства, или сокращенно ПОХа. А вот другой хозяйчик, Юрий Иванов. Крепкий парень лет двадцати семи. Ему бы в колхоз. Нет, он предпочитает жить в стороне от коллектива. Имеет лошадь, двух коров, овец, птицу. Приобрел моторную лодку и за наличные зани­ мается перевозкой груза тому же колхозу, рыбкоопу, всем, кто заплатит. Ходит этот трутень по колхозным землям, как по своим собственным,— самодовольный, откормленный, попахивающий спиртным перегаром. Посмотришь на него и ду ­ маешь: только и не достает тебе для полного сходства с Тит Титычем черного сюртука да золотой цепи на толстом брюхе... Разговорился я тут с одним таким, именующим себя «вольным человеком». — Пользуешься ты колхозной землей, богатствами, принадлежащими кол­ хозу , а в коллективе не трудишься, — говорю ему. — Подумай сам, справедливо ли так? — Пускай лошади думают, у них головы большие... А я не думаю, а пони­ маю: рыба ищет, где глубже, а человек — где лучше... Каждый живет, как может. — У тебя семья три человека, — говорю ему, — а личное хозяйство для обеспечения пятнадцати человек... — Ну и что? — отвечает. — Как есть я советский гражданин, то и должон жить хорошо. Землей и богатствами, говоришь, пользуюсь и на колхоз не рабо­ таю? Чего кручиниться? Если я государству ничего не дам, оно от этого не обед­ няет, а если я чего возьму, оно не потеряет... Вдумайся, Николай, какое страшное, до предела циничное в своей откровен­ ности признание. Оно мне не дает покоя. — Когда объединили колхозы, — рассказывал Константин Васильевич Ши- мов, — получилось у нас многоотраслевое хозяйство. Мы всем занимаемся: рыбо­ ловством, охотой, животноводством, полеводством, садим картофель, турнепс, ка­ пусту. Взялись и за звероводство. Но даже малейшей радости не чувствовалось в голосе председателя. И по­ нятно почему. Во всем колхозе — шестьдесят трудоспособных, в том числе 28 мужчин. Но для того, чтобы выполнить квартальный план, необходимо выставить 2 4 охотника, 4 0 рыбаков. А где взять людей для обслуживания звероводческой фермы? Кто будет заготовлять корма? Заниматься полеводством? А ведь надо учитывать, что каждый клочок земли под посев здесь с боем отвоевывается у тай­ ги, что уход за скотом в таежных условиях — дело необычайно трудоемкое, что пушной промысел и рыболовство требуют длительных отлучек, скитаний по тай­ ге и Туману, что нужно еще ремонтировать и строить помещения, заготовлять корма... Неудивительно, что артель, не развиваясь, топчется на месте, а коллективный труд в глазах манси дискредитируется. Несколько лет тщетно пытается правление приобрести трактор. Он нужен до зарезу . Вез него не раскорчуешь лес, не обработаешь таежную землю, никогда не знавшую ухода, и будешь, как сейчас, ковырять ее конным плугом, не получая нужного урожая, достаточного количества кормов, чтобы повысить удойность ко­ ров, дающих не свыше 1 2 0 0— 1300 литров молока. Но ни округ, ни район по­