Сибирские огни, 1960, № 10

— Ну, ты уж совсем замололся! — сердито сказала Матрена.— Пле­ тешь, а чего плетешь — не отдаешь отчета своим словам! Савелий и сам вроде был рад, что его остановили. Он замолчал и стал ловить бабочку,— большая черная бабочка привязалась к нему, кружится и крутится над головой, тычется в уши, словно хочет сказать что-то по секрету, да не может — голосу нет. V Колхозная машина, обгоняя подводы, срорачивала с дороги в сторо­ ну, оставляя на траве, седой от росы, глубокий и темный след. Шофер в клетчатой рубашке-ковбойке, с аленьким цветочком, вставленным в на­ грудный кармашек,— тот самый Санька, который так занимал Груню Чугункову. — Возьмем твоего родителя,— громко говорил Маринин, потряхива­ ясь на кожаном сиденье с пружинами и крепко держась рукой за железную скобу, чтобы при сильных толчках не стукаться головой о потолок каби­ ны.— Твоего отца возьмем! Ему за шестьдесят перевалило, у него два сы­ на работают, две дочери, дом — полная чаша, только птичьего молока не хватает,— мог бы старик сидеть дома? Посылаете вы его на работу? Санька молчал, считая, очевидно, вопросы председателя риторически­ ми. Маринин подождал, глядя сбоку в лицо ему, и ответил сам: — Нет! Не посылаете! Спрашивается: что же его заставляет каждый день, и зимой и летом, тюкать топориком? Маринин жадно впился глазами в Санькино лицо, но, так как ответа и на этот раз не последовало,—опять пришлось отвечать самому: — Привычка! Привычка к труду! А второе — совесть, сознательность! А Савелий Чугунков со своей хитромудрой Матреной почему же? Куда у них девалась совесть, сознательность?.. Вот ты в зятья идешь к ним, в дом.— ты займись ими, Александр! Займитесь оба с Груней! Когда свадьба-то: в воскресенье? Маринин ехал в Осоки чисто выбритый, в вышитой белой рубашке, в белом картузе с козырьком, пшеничные усы распушил. — Вот я думаю, Сидор Поликарпыч,— заговорил, наконец, Санька, слегка вращая баранку то вправо, то влево,— думаю сегодня поместить их там, в Осоках, на доску «Метлой по шее»... — Правильно! — сказал Маринин.—В Окно сатиры? Правильно! Это ты дельное предложение внес! Устроим! Я, признаться, не додумался, упустил из виду эту меру воздействия. Сделаем! — Свадьба-то свадьбой. Сидор Поликарпыч, да только... — Что? — тревожно спросил председатель. — Мне сдается, Сидор Поликарпыч, что она... как бы вам объяснить... не с охотой идет за меня. — Что же ее заставляет, какая нужда? — Не нужда, а... так. Видишь... года уходят, ей уже двадцать четыре, а такого жениха, которого бы полюбила всей душой, не предвидится... ну и... Санька проглотил что-то и умолк. — Гм! — задумался Маринин и, как всегда в затруднительных слу­ чаях, закурил.— Положение серьезное! — Серьезное, Сидор Поликарпыч. Плюс к этому, Николай Золотарев письмо ей прислал вчера. Они же вместе учились, дружили, и все такое, а теперь он в институте, на третьем курсе... — А что за письмо, какое содержание? — Она не показывает. Не говорит. — А конверт... обыкновенный, простой, или на нем изображен цвето­ чек какой-либо, розочка, незабудка и так далее? 72