Сибирские огни, 1960, № 10

Яковенко старичком, а вообще-то он очень не любит, когда его так назовут. «Егор Иванович» или «Товарищ Яковенко» — вот как он любит. Вот пришел он на выпаса, собрал доярок, побеседовал с ними и всем поставил в пример'Груню Чугункову: — Надои у нее больше всех, а коровы у всех одинаковые, и .корма одинаковые. — Почему же в надоях такая разница? — спросил он. Томка вспыхнула, словно ее оскорбили. — Нет, Егор Иваныч! — сказала она, покраснев.— Коровы не одина­ ковые, Егор Иваныч! От Грунькиной группы и я больше всех надою, Егор Иваныч! Потому что у нее самые молочные коровы, Егор Иваныч! А у ме­ ня не коровы, а козы, Егор Иваныч, на смех отобрали мне, Егор Иваныч! Она, тяжело дыша, опустилась на траву и стала бить себя веточкой полыни по разгоряченному лицу, такому же красному, как и ее платок, соскользнувший с черных вьющихся волос на шею. Яковенко поглядел на Груню: как, мол, ты на это смотришь, Чугункова. — Хорошо! — сказала Груня и тоже раскраснелась не хуже Томки.— Хорошо, Ступина. С завтрашнего дня я дою твою группу, а ты дои мою! Поменялись! Вот, при всех говорю! Томка не ожидала, что дело примет такой оборот. Только гордость не позволила ей взять свои слова обратно. Глядя куда-то вдаль, она срывала с полыни веточку за веточкой и мельчила, мельчила их пальцами, кроши­ ла горькую лапшу... Струсила! Прошло три месяца, и от коров, которым она нанесла такое оскорбле­ ние, назвав их козами, Груня стала получать молока больше, чем Томка от тех, которых она сама же считала самыми молочными. — Переманила!— сказал Томке отец, Фома Ступин, отрастивший та ­ кую бородищу, что все его звали — за глаза, конечно,— Черномором.— Переманила, дочка, от твоих коров молоко опять же к своим. У нее и ба­ бушка, Фиена Чугуниха, занималась этим, наговоры по ветру пущала. Вредная была старушонка, ужасно пакостливая. Вот откуда пошло! Люди слышали, как Фома-Черномор говорил дочке это, и передали его слова Груне. — Пойдем-ка, Тома, в коровник, я покажу тебе, как я колдую! — сказала однажды Груня, и повела ее, и... Но не будем вмешиваться в область зоотехники. Не пойдем в коров­ ник, пусть Груня без нас расскажет, как она раздаивает коров, в какие часы доит их и какой применяет рацион. Скажем только, что Томка кое- что переняла от нее, надои стали выравниваться. Но все же она по каким- то причинам желает зла подружке и всегда при Саньке старается поднять Груню на смех. Как-то запела Груня песенку, ни хорошо, ни плохо — сред­ не. а Томка: — С таким голосом — коров доишь?! Я бы на твоем месте в оперный поступила! Спрашивается: к чему? И — при Саньке! «Ох, Тома, не все дома!» — вздохнула Груня, вспомнив все это, а в уши ей, под перестук тележных колес, бубнил голос отца: — Ты ученая! Десять классов кончила! Землеметрию проходила! Н а ­ до всеми силами пробивать кальер в институт! Зачем учиться десять лет, если у тебя такое намерение было в голове: скотину доить? Томка Ступина умней тебя, не стала лишних шесть годов учиться, четыре класса кончи­ л а — и до свиданья! У коровы четыре титьки, а не десять, и кончать надо четыре класса, а не десять!